Внезапно Отто почувствовал огромную усталость. Он шел по короткому коридорчику к спальне, и предупреждение Патрика звенело в его ушах, как погребальный колокол.
Тихо открыв дверь, он проскользнул внутрь. На постель, где лежала Эльке, падал лунный свет, превращая ее золотистые волосы в мерцающее серебро.
«Боже, как она прекрасна», – подумал Отто.
Его вдруг потрясла мысль, что с такой вот красотой он ложится в постель каждую ночь уже много лет подряд. Этого не может быть. Это невероятно!
Вообще-то Отто и не предполагал, что когда-нибудь женится. Но с появлением Эльке его жизнь изменилась, она заполнила собой весь его мир.
До встречи с ней плотские радости его особо не занимали. Кругом было много мужчин, поступками которых руководила не большая голова на плечах, а маленькая в штанах. К таким мужчинам он обычно испытывал жалость. Теперь уже Отто давно так не думал. Его маленькая головка то и дело властно заявляла о себе. Вот и сейчас он не мог дождаться, когда окажется в постели.
– Ich liebe dich,[13] – прошептал он ей на ухо.
– Ну зачем ты опять по-немецки? Не надо, – пробормотала Эльке сквозь сон.
– Я очень тебя люблю, Эльке. Позволь мне войти в тебя сейчас. – Отто тесно прижался к ней.
Эльке, разумеется, и не думала спать – просто притворялась, потому что не хотелось разговаривать. Но ей следовало бы помнить, что после такого количества шнапса не разговорами он будет с ней заниматься.
«Черт бы его побрал, – выругалась она про себя, почувствовав на себе его тяжесть. – Черт бы побрал всех мужчин за их бесчувственность!»
– Только не сегодня, Отто. Прошу тебя, – прошептала Эльке. – Я действительно очень устала.
– Ну не так уж и устала, чтобы не позволить себе маленькое удовольствие. – Он просунул ладонь под ее ночную рубашку и коснулся возвышения между бедрами.
Обычно Эльке отказывала ему очень редко, но сейчас она плотно сжала колени, не пропуская его жадные пальцы.
– Ради Бога, Отто, Патрик может услышать.
Отто улыбнулся.
– А ты что думаешь, Патрик не ведает, чем занимаются супруги ночью?
Эльке была готова выскочить из постели. При мысли о том, что Патрик может услышать их возню, ее замутило, как от несвежей пищи. Она потянулась и схватила Отто за запястье.
– Но только не мы. Понял? Я не хочу, чтобы ты опозорил меня таким способом.
– Но, Liebling…
– И не надо мне никаких Liebling. Научишься ты когда-нибудь говорить по-английски?
Отто отпрянул, как будто получил пощечину.
Вначале, когда Отто переместился в дальний угол постели, она почувствовала облегчение. Но прошли секунды, потом минуты, и он больше не проронил ни слова. Она начала переживать. У нее вовсе не было намерений ранить его чувства. Но позволить ему сейчас то, чего он домогался, она не могла.