Ладно, думаю. Ограничимся совместной творческой работой. Не так обидно, если блондинка исчезает с хорошим человеком.
Мы - соавторы
Родители Энн Фридмен - польские евреи. Отец два года провел в советском лагере. Более или менее свободно говорит по-русски. Но с акцентом, разумеется. Однако вот что удивительно: когда Грегори переходит на лагерную "феню", акцент без следа исчезает. И матом он ругается без всякого акцента. По-моему, тут есть над чем задуматься.
Энн Фридмен родилась уже в Нью-Йорке Занималась на славистском отделении. Написала потрясающую диссертацию о Чехове.
И вот ей рекомендовали заняться моими сочинениями. Энн позвонила, и я выслал ей тяжелую бандероль. Затем она надолго исчезла. Месяца через два позвонила снова и говорит:
- Скоро будет готов черновой вариант. Я пришлю вам копию.
- Зачем? Я же не читаю по-английски.
- Разве вас не интересует перевод? Вы сможете показать его знакомь(tm).
(Как будто мои знакомые - Хемингуэй и Фолкнер.)
Откровенно говоря, я не питал иллюзий. Вряд ли перевод окажется хорошим. Ведь герои моих рассказов - зеки, фарцовщики, спившаяся богема. Все они разговаривают на диком жаргоне. Большую часть всего этого даже моя жена не понимает. Так что же говорить о молодой интеллигентной американке? Как, например, можно перевести такое выражение - "Игруля с Бомбиловки"? Или - "Фиговатый конь породы"? И так далее.
И вообще, молодая блондинка, к тому же хорошая переводчица - это слишком. Так не бывает.
Энн Фридмен сдержанно прибавила:
- Мне кажется, перевод хороший.
Я думал, что ослышался. Нет, именно так и сказала - "перевод хороший". То есть небрежно похвалила собственную работу.
Впоследствии я убедился - так принято. Скромность в Америке не является первоочередной добродетелью. А ложная скромность - тем более. Даже в анкетах при трудоустройстве есть графа: "Как вы оцениваете собственные профессиональные качества?"
Энн Фридмен сказала - перевод хороший. И перевод действительно оказался хорошим. Мои друзья, прекрасно знающие английский, говорили:
- Читая ее переводы, мы слышим твой голос. Я у Бродского спросил по телефону:
- Вы мой рассказ читали?
- Читал.
- А перевод читали?
- Читал.
- Ну и как?
- Перевод замечательный.
Затем он то ли уточнил, то ли исправился:
- Адекватный.
Позже я буду дружить с очаровательной неглупой Лайзой Такер. Которая также изъявит желание заняться моими рассказами. И я спрошу ее:
- Вы что-то уже переводили с русского?
- Да, - ответит Лайза, - я перевела стихи Цветаевой.
И добавит:
- В моих переводах они звучат лучше, чем в оригинале.