Взгляд Полвина остановился на телефонном аппарате.
Подняв трубку, он услышал гудок, медленно набрал номер.
На том конце провода долго не брали, затем раздался щелчок, и он услышал голос:
— Да, я слушаю.
— С кем я говорю? — резко осведомился Полвин. — Почему не представляетесь, как положено, офицер?
Несколько секунд гробовой тишины…
— Николай Андреевич, это ты? — спросил тот же голос, и теперь Полвин наконец узнал его.
— Да, я! Ханс, что случилось, мне сказали…
— Все кончено, — вдруг произнес президент Кассии. — На орбите крейсер Земли. Они угрожают тотальной бомбардировкой. Я принял решение о капитуляции, которую милосердно называют «миром».
Николай Андреевич потрясенно молчал. Ханс Шнитке еще что‑то говорил, а рука Полвина с зажатой в ней телефонной трубкой медленно опустилась.
Мария и Вадим напряженно смотрели на него, в принципе уже предугадав ту фразу, которую он произнес спустя несколько секунд тишины:
— Мы капитулировали… Кассия больше не принадлежит нам…
В трубке монотонно звучали короткие гудки.
* * *
Было около двух часов ночи, когда Сергей добрался до усадьбы Лисецких.
Кирилл Александрович и две его дочери, очевидно, не спали. В окнах мерцал приглушенный плотными шторами свет. Во дворе протяжно выла собака.
Сергей напрямую пошел к крыльцу, толкнул дверь. Та оказалась не заперта, и он, не разуваясь, тяжело дыша, прошел в гостиную.
Хозяин стоял спиной к нему. Кирилл Александрович разговаривал с кем‑то по телефону, но, услышав шум шагов, резко обернулся.
С трудом узнав Воронина, он что‑то сказал в трубку, отложил ее в сторону и уставился на Сергея.
— Что случилось? Где Оля?! Сергей мотнул головой.
— Я не видел ее… — хрипло признался он. — На дороге возле АХУМа меня схватили какие‑то люди… В меня стреляли… Я… Я еле вырвался от них…
— Подожди… — Кирилл Александрович схватил трубку.
— Коля, это Сергей! На него кто‑то напал!.. Что?.. Нет, он не знает… Что?!. Сейчас… — Лисец‑кий обернулся к Сергею: — Тебя, Полвин.
Воронин взял трубку, помедлил, потом приложил ее к уху.
— Да, Николай Андреевич.
— Сережа, где Ольга?! — раздался в трубке далекий, встревоженный голос.
— Я не знаю… — Сергей судорожно сглотнул, покосившись на Лисецкого, но тот тактично отошел. Стоял, отвернувшись к окну, и напряженно вглядывался в ночь. — Должно быть, дома… — понизив голос, выдавил он. — Вы же видели, когда я ушел!..
— Да, да, я видел… Но, Сережа, Кирилл говорит, что слышал грохот с той стороны… — В голосе Пол‑вина прозвучала мука. — Да, и почему ты вдруг оказался у него? — внезапно спросил он.
Сергей изменился в лице. В сумраке гостиной выступивший на бледных щеках молодого офицера нездоровый румянец казался двумя коричневыми пятнами какой‑то проказы… Ладонь, сжимавшая трубку, неприятно вспотела… Я же не могу сказать ему правды… не могу…