– Бабушка, это не мы с мамой злые, это нашего папочку бешенство загрызает, – заговорила Рита с обидой и возмущением. – У него украли золото, а мы с мамой виноваты. Он прятал золото в кровати, а мы сном-духом об этом не ведали. Он прятал целое состояние от нас всех, и за это поплатился. Так ему и надо, будет знать, как скрывать что-нибудь от родной жены и дочери.
– Молчать!!.. – закричал Всеволод Львович с такой силой, что у всех зазвенело в ушах, а под столом заскулила Элонка. – Молчать и повиноваться мне во всем! Вы для этого созданы!.. – глава семейства затопал ногами. В руке он держал бутылку шампанского. Когда пробка от шампанского выстрелила, никто не испугался, кроме него. Вызвав ехидные улыбки у жены и дочери, он надпил несколько глотков вина из бутылки и решил их оскорбить: – А вы знаете, почему в армии не нужны женщины? Потому что они неправильно выполняют команду «Ложись».
– А какой толк от того, что ты знаешь, как правильно выполнять эту команду, – отпарировала жена. – Насколько я знаю, тебе уже все равно…
– Я кому сказал молчать! – заорал Хитроумов не своим голосом, после чего временно охрип.
Все молчали, ожидая, пока он прокашляется. Виктория Леопардовна уже пожалела, что довела мужа до такого состояния. Понимая, что за это может последовать серьезное наказание, она быстро принесла из кухни стакан минеральной воды и начала извиняться:
– Прости меня, старую эмансипированную дуру, котик, прости. Ты со мной построже, масик, построже. Я неблагодарная дрянь, слышишь, неблагодарная дрянь! Прости, котик, меня и прости свою неразумную дочь. Ты настоящий рыцарь и истинный джентльмен…
Хитроумов оттаял. Но для полного удовлетворения своего задетого самолюбия он любил оставлять последнее слово за собой:
– А, понимаешь, что сила женщины в ее слабости. Мне ваша эта дурацкая эмансипация уже в печенке сидит! Хорошо, что ты хоть институт не закончила, а то была бы дипломированной дурой. Неужели так трудно понять, что быть просто дурой гораздо легче.
– Правильно, мой мудрый масик! – Виктория Леопардовна гладила мужа по спине, прислонившись головой к его плечу. – Ты же знаешь, что я бросила институт, как только встретила тебя. Я всю жизнь была тебе преданной женой.
– Уговорила! – Хитроумов взял из ее руки стакан и поставил на стол. – Знаю, что врешь, но прощаю…
– Масик, как ты можешь!..
– Ладно, мне твоя преданность не нужна, – махнул рукой Всеволод Львович, подмигнув улыбающемуся отцу. – Мне нужна твоя женская покорность во всем. А твоя преданность – это твое дело. Впрочем, если ты нравилась еще и кому-то, кроме меня, это прекрасно, ибо свидетельствует о том, что у меня есть вкус.