– Как бы там ни было, а своя крыша над головой у нас есть. Не пойму, зачем надо было нас сунуть к Генри, – сказал один.
– Я не хочу, чтобы другие мне мешали, но и сам не хочу мешать другим. Мне вот совсем не нравится этот дурацкий желтый цвет, в который Генри выкрасил свой сарай, но, черт возьми, это – его дело.
За подобные разговоры Генри и двоих «упорядоченных» сельских хозяев отправили в трианонский концентрационный лагерь, а остальные так и остались в доме Генри, уничтожая запасы из кладовой Генри и ожидая дальнейших приказаний.
«До того, как я составлю компанию Генри, и Карлу, Лавлэнду, я обязан отряхнуть прах «Информера» со своих ног», – сказал себе Дормэс в конце января.
Он отправился к окружному уполномоченному Ледью.
– Я ухожу из «Информера». Штаубмейер усвоил все чему я мог его научить!
– Штаубмейер? Вы имеете в виду помощника уполномоченного Штаубмейера?
– Бросьте! Мы не на параде и не играем в солдатики. Не возражаете, если я присяду?
– Я смотрю, вам плевать, возражаю я или нет! Слушайте, Джессэп, и зарубите себе на носу, никуда вы не уйдете. Я давно бы мог упрятать вас в Трианон на миллион лет и всыпать вам в придачу девяносто плетей, но… вы всегда так хвастались, какой вы порядочный да честный, что у меня душа радуется, глядя, как вы лижете пятки Шефа… и мои!
– Больше я этого делать не буду! Довольно! И я понимаю, что заслужил ваше презрение тем, что пошел на это!
– Нет, вы поглядите на него! Вы будете делать все, что я прикажу, да еще спасибо говорить. А мне, думаете, нравилось у вас работать? Смотреть, как вы с супругой и дочками едете на пикник, а я должен оставаться дома и убирать подвал. Как же, ведь я был всего-навсего грязный работник, весь в вашей же грязи!
– А нам, может, вовсе не хотелось, чтоб вы нас сопровождали, Шэд! До свидания!
Шэд засмеялся. В этом смехе послышался скрип ворот концентрационного лагеря.
Сисси подсказала Дормэсу правильный образ действий.
Он поехал в Ганновер к начальнику Шэда, районному уполномоченному Джону Селливэну Рийку. Его заставили ждать не больше получаса. Дормэс был поражен, увидев, каким бледным, неуверенным и запуганным стал за это время некогда несокрушимо веселый и румяный Рийк, но уполномоченный изо всех сил старался говорить уверенно.
Чем могу быть вам полезен, Джессэп?
– Вы позволите мне быть откровенным?
– Что? Ну, конечно! Откровенность всегда была моим коньком!
– Рад это слышать. Дело в том, что я больше совершенно не нужен в «Информере». Как вы, вероятно знаете, я обучал своего преемника, Эмиля Штаубмейеа. Теперь он вполне может занять мое место, и я хотел бы уйти. Я ему только мешаю.