– Нет, нет, нет! Он мне друг, что бы он обо мне ни говорил… подлая его душа, – прохныкал Бэз.
– Хорошо. Вы хозяин. Спокойной ночи, – сказал Ли.
Покинув обиталище президента, воплощавшее мечту какого-нибудь водопроводчика о рае земном, Сарасон вернулся в свой будуар, отделанный абрикосовым шелком, где он жил с несколькими красивыми молодыми офицерами ММ. Все это были ярые вояки, не лишенные, однако, вкуса к музыке и поэзии. С ними Ли не проявлял того бесстрастия, как в обществе Уиндрипа. Он либо сердился на своих молодых друзей и тогда пребольно их хлестал, либо у него начинался пароксизм покаяния, и тогда он целовал их раны. Журналисты, раньше как будто относившиеся к Сарасону благожелательно, говорили, что он променял зеленый щиток для глаз на венок из фиалок.
На заседании кабинета в конце 1938 года государственный секретарь Сарасон сообщил членам правительства тревожные новости. Вице-президент Бикрофт – не говорил ли он им, что его следовало расстрелять?.. – бежал в Канаду, отрекся от корпоизма и примкнул к заговору Уолта Троубриджа. Налицо были признаки почти настоящего восстания на Среднем Западе и на Северо-западе, в особенности в Миннесоте и обеих Дакотах, где агитаторы, в большинстве случаев быв влиятельные политические деятели, требовали, чтобы штаты отделились от корпоративного союза и образовали самостоятельное кооперативное (в сущности, почти социалистическое) государство.
– Ерунда! Просто банда безответственных болтунов, – смеялся президент Уиндрип. – А я-то думал, что ты в курсе всех дел, Ли! Ты, видно, позабыл, что я сам лично на прошлой неделе выступил по радио с речью, обращенной специально к этой части страны. И она была великолепно принята. Население Среднего Запада абсолютно мне предано. Там понимают и одобряют все, что я делаю.
Не удостоив его ответом, Сарасон потребовал, чтобы в целях объединения всех слоев населения в порыве достохвального патриотизма, всегда возникающего при угрозе нападения извне, правительство немедленно организовало на мексиканской границе серию хорошо продуманных прискорбных инцидентов, оскорбляющих достоинство нации, угрожающих ее целостности, и на этом основании объявило Мексике войну, как только выяснится, что страна достигла нужного патриотического накала.
Министр финансов Скиттл и генеральный прокурор Порквуд покачали головами, но военный министр Хэйк и министр просвещения Макгоблин с энтузиазмом поддержали Сарасона. Когда-то, сказал ученый Макгоблин, правительства пассивно давали вовлечь себя в войну и благодарили провидение за то, что оно даровало им счастливую возможность отвлечь народное внимание от неурядиц внутреннего порядка, но в наши дни, в дни обдуманной плановой пропаганды, подлинно современное правительство, вроде правительства корпо, должно рассчитать, какая война ему выгодна, и должно самым тщательным образом организовать ее рекламу. Что касается его лично, то он считал бы разумным предоставить организацию всего этого дела гению рекламы – Ли Сарасон).