И он заиграл… Не как Нара — хуже… Хуже, иначе, жестче. Он фальшивил: пальцы, загрубевшие, никак не могли справиться со струнами…
Он морщился, но продолжал играть.
Разнузданный, натянуто-веселый, расхлестанный мотив. И голос: глубокий, но срывающийся. Хрипло-рокочущий….
Под дождями плачет желтых лип конвой.
Где же ты, удача, что стряслось с тобой?
Вслед каким знаменам
Ты летишь в зеленом
С непокрытой головой?
Так пейте же, враги мои — триумф да будет прост!
Последний мост
Сожжен и возведен не мной.
Я вам прощаю этот тост,
Заздравный тост,
И горький дым победы…
Так пейте же, друзья мои, вино — свидетель уз.
Мой кубок пуст.
Я больше не союзник вам.
Случайных клятв тяжелый груз,
Тяжелый груз
Пора оставить в прошлом.
Потемневший обод брачного кольца.
Отпускает повод всадник без лица.
Битвы и обеты —
Битые валеты,
Слишком хрупкие сердца.
Мы выпьем этот кубок двое — я и брат-октябрь.
Под шум дождя,
По седине увядших трав
Он мне вернет свой лучший дар,
Свой лучший дар —
А потом резко ударил по струнам в последний раз и протянул гитару Наре, держа ее, словно ядовитую змею.
— Разучился совсем, — пояснил он. — Самому противно стало. Вот закончится… Вот закончится контракт пописанный на зиму, вернусь в Псхов. Осяду.
Я кивнул, хотя чувствовал: не фальшивые ноты разозлили наемника, не они — точно. Что-то было в этой песне, какой-то налет холодной чуждости… И было личное. Глубоко личное. Что-то эта песня значила для Кольда.
Нара
Я с трудом давилась холодной приторной кашей. Ругаться не хотелось, объяснять, почему я такое не ем, тоже. Догадался б лучше спросить, что я вчера заказывала, да попросил бы повторить. Эх!
Сидеть рядом с Тианом после его откровения было как-то… неловко. Он так меня понял?! Он… храни меня Хаос, он видит во мне человеческую женщину?! Ну да. А я чего хотела? Ткачиха, неужели я настолько тебя раздражала?! Верни меня домой, я перед тобой извинюсь, честное слово!
И… существо это, генерал Огненного Воинства. Он тоже не понял, не узнал, кто я. Понравилась я ему! О, Хаос, что же теперь будет?..
Глупый-глупый Тиан. Он не знает, не может знать, что мое тело немногим отличается от иллюзии, подаренной ему Князьями. Меня не существует. Меня нет. Я не могу продолжить для него Род!
Так. Нара. Что с тобой? Какой Род, какое «продолжить»? Ты и не должна делать этого сама, да и кто требует? Глупый Тиан. «Как сестра». Для его предка и тезки, Тиана Кузнеца я была вроде тети. Кто я тогда для последнего Берсерка? Многоюродная пра-пра… — и далее в бесконечность — бабушка?
Хорошо, по крайней мере, что мой человек понимает необходимость оставить потомство. Моя задача вполовину проще. Только… я как себе это представляю?