Я застонал… Потом вздохнул. Этак можно часами препираться, но время-то идет, кто знает, что случится с девушкой за это время… Что уже с ней могло случиться? Идти надо.
Кольд и Нара самозабвенно орали друг на друга. Маг все еще пребывал в забытьи — повезло. А вот у меня уже уши горели от того, как двое спорящих меня именовали. Идиот — было самым ласковым.
Ладно, пока они ругаются, я, пожалуй, пойду…
Сабля на поясе; волосы заплести в косу, чтобы не мешались. Чем бы завязать только? Не думаю, что стоит использовать ленту. Сейчас мне необходимо выглядеть опасным. Может и наивно надеяться на это, но вдруг разбойники, узрев Воина, разбегутся?
Да-да, знаю, глупо… Но надеяться на это — все, что мне осталось. Нет, клятву я исполню. В тот момент, когда пойму, что не справлюсь — призову Огнь. Все одно — мне умирать, а так хоть не за медяк — за людей, не чужих мне, с кем из одного котла ел.
— Хотя кое-кто и не согласился бы со мной, но воевать — не женское дело! — нависнув над менестрелькой, орал Кольд. — С чем ты на разбойников собралась идти? Гитарой их по головам лупить будешь?
— Да хотя бы и гитарой! — разошлась та. Раскраснелась, глаза блестят… Красивая она все-таки. — Раз уж ты струсил, пойду я!
Они так увлечены перепалкой, что и не замечают моего ухода, продолжают выяснять между собой. Не знаю, почему, но я улыбаюсь. Разбойники оставили достаточно следов, мне не нужно думать о том, чтобы сбиться с дороги, поэтому размышляю я о совсем неважных вещах. О том, что надо было купить Наре полушубок — холода наступают на пятки, а сама она так в плаще и проходит… Вспоминалась прошлая зима: белый, мягкий пух-снег валил стеной, укрывал город одеялом… Мне так хотелось, как в детстве, упасть в него, закрыть глаза… И все чудилось тогда, в ночной страже, что среди белых завихрений сияет что-то… Словно глаза чьи, аметистовые, холодные…
Улыбаюсь… Разбойники далеко ушли, сейчас я даже рад этому. Сломанные ветки отмечают их путь, я как пес иду по запаху крови. Мелко подрагивает рукоять сабли? Или это руки мои дрожат? Вокруг меня не тьма, а серая, вязкая дымка, то там, то тут разбитая светящимися, движущимися пятнами. Моргаю, но ничего не изменяется. Тру глаза… Не помогает. Но так даже лучше. Понимаю, что движущиеся пятна — ни что иное, как лесные зверьки. Обычный человек никогда не заметил бы их, но для меня, с этими новыми, подаренными Огнем, глазами, это не составляло труда.
Кольцо жгло мизинец, пульсировало: то сжимало до боли, грозя оторвать палец, то ослабляло хватку, что я боялся — слетит. Ухали ночные повелители леса, мерно билось в моей груди сердце, словно не зная — недолго ему осталось…