— Что, Берсерк, отдыхаешь от трудов праведных? Устал, болезненный? — спросил рыжий Лис. Махнув хвостом, он коротко тявкнул-усмехнулся, а потом изменился, обернулся Князем. Разъяренным Князем. Признаться, до этого я слабо представлял себе, чем же все-таки фейки отличаются от нас. Что Лис, что Реи'Линэ были какими-то уж очень человечными, иной маг — и то пострашнее их. Но вот сейчас, под взглядом алых с золотом глаз Лиса я мигом позабыл все те обвинения, которые хотел при встрече в лицо бросить. Побоялся вообще говорить — Князь гневался. В его растрепанной, переброшенной через плечо и касающейся земли косе путались искры и сухие листья, во лбу третьим глазом горел янтарный камень — резной кленовый пятипал. Он так и оставался на карачках, припав к земле — пальцы словно когти в мягкий перегной впивались. И трещало что-то, словно стрекотало. Что — я понял мигом позже, когда за спиной Князя раскрылся гребень. Раскрылся — и вновь сложился. Затрепетали тонкие, полупрозрачные усики, высунувшиеся из-за ушей, клацнули острые зубы — вполне человеческие, но белые как снег.
— Чем могу послужить, Князь? — спросил я со всем доступным мне уважением. Что-то подсказало: не стоит злить разбуженное лихо, костей потом не соберешь.
— Послужить? — переспросил он, а потом расхохотался. Повалился на землю, перекатился на спину. И когда он успел от гребня избавиться? А Князь смеялся — вот только что гневаться изволил, а сейчас хохотал. Надо мной? Над моими словами? Над собой? Кто их знает, этих феек сумасшедших! Успокоившись, Лис продолжил: — Мне не нужны слуги, Берсерк. Это людям можно служить, а нам — только принадлежать. А ты не мой, не от меня… Огнь любит меня, но лишь как тот ветер, что раздувает его…
Я так и не понял, что все-таки Князь нашел в моих словах смешного, но спрашивать не стал — удалось бури избежать, нечего обратно звать…
— Я собственно не тебя искал — Кольда, — сообщил Лис. — А тут вижу: ты в одиночестве сидишь… Это как это он тебя бросил-то?
— Да вот, с Нарой в деревню решили съездить, перекусить… А я решил, что к людям соваться не стану, да и мешаюсь я им — третьим лишним влезаю, где двоим в самый раз.
Лис сел и хмуро глянул на меня — все веселье как корова языком слизнула. Он провел пальцем по камню-глазу, потрепал кончик косы, перебросил ее за спину.
— Ты чего себе там напридумывал? — спросил Князь, доставая из-за голенища плоскую фляжку. — Чего вообще Кольд творит? Ему сказано было за тобой присматривать, до Костряков довести, а эту твою… — он пробормотал что-то на истинном, — сказано было потерять по возможности. А он ее по деревням развозит, кормит и охраняет!