Она подползла к Ельцину. Приложила ухо к груди. Сердце не билось.
Ну что ж. Она сама доставит пакет в Воронеж. А граната на тот случай, если ее схватят казаки. Она не глупее других. Она все понимает. Пакет не должен достаться врагу.
Ей было как родного жаль Ельцина. Она знала его очень недолго. И в то же время чувствовала, что более доброго и хорошего человека еще не встречала в своей жизни.
Она огляделась. Над селом бушевал огонь. Языки пламени, серого и черного дыма сливались в небе в гигантский столб, затмевая солнце. Стрельба утихла. Ржанье и конский топот, крики, мычанье коров, вой собак прорывались время от времени сквозь треск горящего дома рядом с ними. Огневыми бабочками летали листовки.
Мария спрятала гранату с пакетом на груди и, пригнувшись и опираясь на палку, побрела вниз, к реке. Ушибленная спина не разгибалась, руки и ноги дрожали, мучила тошнота, перед глазами плыли круги.
За Дон ей удалось перебраться лишь верстах в десяти от села. Там она наткнулась на окопы. В них были красные. Весть о наступлении белоказаков уже дошла до них. Ее ни о чем особенно не расспрашивали: вместе с ней пришло еще несколько бойцов их отряда. Они все рассказали.
Здесь располагалась большая воинская часть. Обоз ее срочно уходил в Воронеж. Марии разрешили ехать с ним.
Сидя в телеге, она обнаружила, что пакет отвязался от гранаты и тряпка, в которую он был завернут, разлезлась. Она развернула его, нашла на обертке адрес и фамилию: «Дорожников». Под оберткой находились какие-то ленты из тонкой бумаги, мелко исписанные черными чернилами. Почерк на одной из лент показался ей знакомым. Она прочла:
«18 ч. 35 м. 3 оф. 17 т. 4 пл. ор. 6 пл. гр.
17 ч. 50 м. 1 оф. 15 т. 7 пл. ор. 3 пл. гр. …»
«Да ведь это Леонтий Шорохов писал, — подумала она почти с ужасом. — Он же точно так цифры на именинах у Дуси писал, когда с Горинько торговался! Нет. Я с ума схожу. Он мне теперь всюду мерещится. Да что ж это со мною творится?..»
Из всех связных — приходивших под видом казаков, нищих, пастухов, перекупщиков, колбасников, кожевников, покупателей солонины, мяса, костей — Леонтий с первой же их встречи 23 октября особенно полюбил Василия.
Правда и то, что лишь он один, как старший по должности, придя, вступил с ним тогда в разговор. Остальные на минутной, словно случайной встрече, забирали сводки, передавали очередной пароль. Деньги на расходы Леонтию вообще не приносили — их давала торговля, с самого начала достаточно масштабная и доходная.
Первого ноября, через пять суток после взрыва Сергинского моста, Василий появился снова. Он пришел под видом торговца подсолнечным маслом — черная поддевка, сапоги, усы — и сидел на базаре, разложив на столе бутыли. День только начинался. Красноватые лучи утреннего холодного солнца, прорываясь сквозь редкий забор, решетчатыми тенями прочерчивали базарную площадь.