В зеркало заднего обзора Гагарину видно, что к ним приближается мощный тягач, который его спаситель благополучно тормозит. Потом они цепляют снегоход к тягачу и тащат его сколько-то там км до ближайшего городка, где есть не только автомастерская, но и, о чудо, постоялый двор.
Попутчик, выполнив предназначенье, благополучно исчезает, едва они въезжают в посёлок, поблагодарил и растаял в заполярной мгле, будто и не существовало вовсе, Олег поставив машину в гараж, пошёл отведать наваристого борща со сметаной, дёрнул пару запотевших рюмок огненной воды, и, не разуваясь, развалился на огромной, непропорционально раздутой, перине.
Самое удивительное, что утром его боевой конь завёлся с первой попытки. Отогревшись в гараже. Накануне он сильно замёрз. Просто замёрз. Замёрз и не выдержал.
Гагарин про тот северный случай и не думал никогда, мало ли чего…
А в этот раз Голос услышал, тут же всплыло воспоминание, что да, уже было нечто подобное. Вспомнил и тот, первый раз, когда. Так бывает, если возвращаешься в места, где давно не был, встречаешь старинного знакомого или находишь между страниц увесистого тома пожелтевший конверт с письмом. И тебя словно к некоей розетке подключают, словно в тебе некоторое состояние включается, тот, навсегда ушедший контекст, который был когда-то, да сплыл, весь вышел.
В жизни Гагарина нет ничего странного или необъяснимого. За исключением, разве что, этого самого непонятно откуда идущего голоса, который и за исключение-то посчитать сложно: ну было один раз, теперь вот, много лет спустя, так же случайно и бесповоротно, вторая серия. И не факт, что когда-нибудь случится третья.
12.
– Чего же ты хочешь? – спрашивает Голос.
Гагарина трудно удивить. Он же точно знает, что Голос – не галлюцинация. Так уж мир устроен. В нём всякое бывает. Мало ли что.
Если бы кто другой рассказал, то Олег подумал бы, мол, лечиться нужно, но про себя-то он знает, что нормален.
Подхватывая диалог, Гагарин пожимает плечами. В комнате душно. Ему хочется выйти на балкон. На улице листва шепчет, над домом прохладное облако проплывает, похожее на карту Древней Греции.
На подоконнике лежат сигареты и зажигалка. Гагарин закуривает, там думать легче. И отвечать легче.
– Вроде бы ничего особенного, всё как у всех, – после паузы говорит
Гагарин, – чтобы всё было и мне за это ничего не было…
– Но это слишком общо, – сердится Голос, требуя конкретности, – чётче, чётче формулируй, как если записываешь на бумагу, понял?
– Но я даже не знаю, что я хочу, ты меня как-то врасплох застал, – оправдывается Олег, он привык оправдываться, даже если в том нет особенной необходимости.