Утром Крым опять поразил его своей красотой. Цвета моря, неба и скал были совершенно необыкновенные. Петров искупался, хотел было насобирать мидий, но вспомнил, что ему не в чем и не на чем их готовить. Поэтому пришлось обойтись хлебом, копченой колбасой и остатками абрикосов. Запивая все это вином, Петров задумался о том, что же делать дальше. К археологам ему окончательно расхотелось ехать.
Солнце подымалось все выше, становилось жарко. Петров отплыл метров сто от берега и улегся на воду, время от времени рассматривая панораму открывающегося обрывистого берега. Иногда он лениво шевелил руками и ногами, напоминая себе большую медузу, под влиянием теплого утреннего бриза дрейфующую к берегу. Ему припомнились его ночные мысли, сейчас они уже не казались такими противными: всё это было просто очевидностью, данностью, с которой надо было считаться и не делать глупостей. Подумав еще, Петров решил, что надо требовать увеличения зарплаты и соглашаться на вахтовую работу в филиалах. А потом, раз уж он так нужен головной конторе, то, может, вообще попробовать перебраться в Москву или хотя бы Подмосковье. И надо бы почаще выбираться в отпуск, а то и завести себе любовницу. Это все очень разнообразит жизнь.
При мысли о любовнице Петров развеселился. Как правило, сейчас он бывал с утра до ночи в цеху пять дней, а в субботу частенько заглядывал туда на полдня. В расписании его жизни не было общения вне работы и семьи, поэтому представить себе нечто длинноногое, легкомысленное и праздничное было примерно тем же самым, что рассказать себе сказку. В этом своем хорошем настроении он добрался до берега, обсох и, одеваясь, обнаружил, что его намечавшийся живот куда-то пропал. Петров сильно похудел, загорел и поздоровел, но заметил это только сейчас.
Он решил выбираться в Евпаторию, а потом, если там не будет жены, двигаться дальше в аэропорт Симферополя и в Новосибирск. Ему захотелось потрепаться ни о чем с сыном и выпить самого популярного в Новосибирске омского пива “Сибирская корона”. Решение о дальнейшей жизни было принято, все было понятно, и он был снова прав.
Когда к вечеру он пришел в номер санатория, жена там была. Она собиралась пойти ужинать, когда появился веселый и усталый Петров.
Глядя на его потную, небритую и запыленную физиономию, она слегка скривила губы и спросила, ждать ли его. Петров, отправившись в душ, сказал, чтобы она шла ужинать одна.
После душа он упаковал свои вещи, переоделся и пошел в ресторан при санатории. Их столик был занят: жена сидела в окружении мужчин и ела так же, как играла в рулетку: с большими перерывами, рассматривая интерьер и окружающих, как будто она была здесь впервые. Петров сел за свободный столик, указанный знакомым администратором, намереваясь быстрее покончить с ужином и отправиться спать. Но не успел он допилить ножом свой лангет, как к нему подсела девушка, вошедшая в фазу неопределенной молодости, и завела светский разговор о погоде.