“Новой Баварии” – единственной достойной альтернативы отсутствующему здесь “Таллеру”. К концу первой я закрываю последнюю страницу книги
(финал неплох своею парадоксальностью), к середине же второй в который раз понимаю, что набившее оскомину объяснение опять придется переносить на завтра, так как на данный момент тащиться в подвыпившем виде в другой город мне совершенно не улыбается. Покупаю еще две кружки. Пью… Постепенно зал начинает заполняться, и перед глазами моими словно в калейдоскопе раз за разом мелькают очертания лиц и рук, которые я едва успеваю пожимать. Кто-то из пришедших, осмотревшись, тут же удаляется, не найдя нужного человека, кто-то устраивается за соседними столиками, кто-то ненадолго подсаживается ко мне. Я гляжу на этих людей сквозь густую табачную завесу и грустно улыбаюсь про себя при мысли о своем бесконечном отчуждении от царящего вокруг оживления. Ну что у меня может быть общего с тем же Бесом, обрюзгшим пятидесятилетним мужиком с глазами в сетке красных прожилок и полным отсутствием мозгов? Он здесь постоянный клиент, и вокруг него всегда вьется стайка молоденьких хиппушек, правда, отнюдь не потому, что Бес отличается изысканными манерами и хорошо поставленной речью. Зато все это он компенсирует своей всегдашней готовностью налить стакан-другой очередной девочке, руки которой до локтей покрыты бисерными фенечками, ну а нехитрый интим, как правило, следующий спустя несколько часов, давным-давно уже никем не воспринимается как слишком высокая плата за разбавленное на четверть вино. Вот и сейчас Бес что-то вещает, стоя у барной стойки, в то время как одна его рука достает из кармана бумажник, а другая покоится на чьем-то туго обтянутом джинсой седалище. НЕНАВИЖУ! При виде таких индивидуумов во мне очень часто просыпается желание сомкнуть ладони на горле кого-нибудь из них и медленно с наслаждением душить, одновременно выколачивая пустую голову о первую попавшуюся твердую поверхность. Но все же стоит признать, что встречаются тут и личности поинтереснее. Таков, например, Германн со своею неизменною Сайленс, которые, как обычно, оккупировали столик в самом дальнем углу. Там они просидят целый вечер, потягивая сок или минеральную воду. Изредка Германн станет обмениваться нескольким репликами со знакомыми, Сайленс же будет хранить молчание, лишь иногда вскидывая на собеседников большие грустные глаза. Я долго считал эту пару немного неполноценными, пока кто-то не рассказал мне их историю. Отец Германна был талантливым художником и горчайшим пьяницей, способным за вечер в кабаке спустить весь свой гонорар за картину, стоимость которой исчислялась в тысячах. Он умер от рака, не дожив до сорока, оставив жену и маленького сына практически без средств к существованию. Мать, ценой неимоверных усилий, сумела дать