Миновали Ногинский трудовой лагерь. Высокие решётки, ограждающие строительные площадки Федерального политического управления, были облеплены счастливыми молдаванами и китайцами, машущими руками изо всех сил в сторону, возможно, самого главного события в их одноразовой жизни. Здесь кортеж, разумеется, останавливаться не стал, но мигалку для порядка включили.
Вскоре городской пейзаж сменился сельским, деревенским, милым сердцу каждого русского человека. Река Клязьма предстала украшенной детскими площадками, кукурузными полями, берёзами и макетами тракторов, выполненными в натуральную величину из чистейшего бетона великим скульптором Церетели. Там же произошло знамение - видение высокого старика с посохом, перекрещивающего автоколонну.
- А, это Сергий Радонежский, мой полпред в русском средневековье, - узнал старика Владимир Владимирович, - помолитесь за него.
Паломники, послушники и нахлебники крестились, невозмутимо сидя на своих мотоциклах. Комсомольские работники, футбольные болельщики и фанатки-путономанки ответили нестройным визгом и дружным скандированием: «Слава России!». Камера скользнула к бульдозерам, показала крупный план стариковского лица, беззвучно шевелящего губами. «Звук, дайте звук!» - безнадёжно взывал режиссёр к звукооператорам, которые хоть раз за поездку должны были положиться на русский «авось».
В правом нижнем углу телеэкранов тут же появилось и погасло изображение девушки-сурдопереводчицы. Это была Ксения Собчак, правнучка знаменитого политика, с детства лишённая дара речи, но обладающая самовыражением. Воспитывалась девочка в доме Владимира Владимировича многочисленными гувернантками и психиатрами, что и помогло ей сделать карьеру на телевидении. Увидев воспитанницу, Владимир Владимирович довольно улыбнулся.
- Ксяся... - прошепелявил он.
В посёлке Малая Дубна, поблизости от таможни между Владимирской и Московской областью, скопилась, как всегда, толпа выходцев из отдалённых областей страны, пытавшихся урвать хоть что-нибудь московского в межобластном дьюти-фри. На этой неделе возле контрольно-пропускного пункта шла особенно успешная меновая торговля: из Архангельска пришёл груз пеньки, а из Коврова - мыл и шампуней местного производства. Наибольшим спросом продукты пользовались у уроженцев Курганской области, испытывавших традиционные сложности с ясачным сбором и оброками.
В честь прохождения кортежа ярмарку закрыли, а курганцам выдали беспроцентный кредит. Проезжая торговые ряды, увешанные декоративными товарами народного потребления, телевизионная группа дала крупный план залитых счастьем лиц - это были московские таможенники и сборщики ясака. Правда, среди телег с владимирскими номерами изредка попадались и проржавевшие садовые тачки с курганскими, но это как раз и обеспечивало работу бригаде специалистов по компьютерной графике.