Партия в эти минуты приняла в свои ряды еще одного верного сына Кирилла Алексеевича Коваленко.
Поздно вечером мы возвращались в батальон. Прижавшись друг к другу, молча слушали тихое урчание мотора. Мысли снова возвращались к тому, что слышали сегодня на лесной поляне.
Как всегда, растормошил нас неугомонный Москалев.
- Товарищ комбат, на кого похож наш генерал?
- В самом деле, - очнулся от своих мыслей Ткачев, - наш командир дивизии кого-то напоминает...
Остаток пути прошел в шумных спорах. Москалев сравнивал Коваленко с Раевским и Багратионом, Ткачев - со Щорсом, а мне генерал Коваленко напоминал бесстрашного комиссара полка Пожарского, который погиб в боях на озере Хасан.
Ошибка
Под вечер к нам заехал генерал Коваленко. Он возвращался от командарма. Дивизия получила новую задачу.
- В чем она заключается? - осторожно спросил я комдива.
- Задача остается прежней: ни днем ни ночью не давать врагу покоя.
Генерал сидел на брезентовом стульчике, окруженный танкистами. Тихим уставшим голосом он рассказывал о положении на нашем Западном фронте.
- Танкисты будут действовать? - спросил Ткачев. Генерал отрицательно покачал головой:
- Туго без вас, но с недельку продержимся.
Узнав от Дмитриева об эвакуации с поля двух подбитых танков, Коваленко схватил его руку и долго тряс ее.
- Вы понимаете, что значат в такое время два танка?
- Конечно понимаем, иначе не рисковали бы жизнью.
- Сколько у вас машин в строю?
- Одиннадцать.
- Это не так уж мало, комбат. Но я вас все равно придержу. В конце месяца вы будете нужны до зарезу.
Командир дивизии обошел все роты, выпил крепкого чая и отбыл на свой командный пункт.
После этого посещения прошло не больше суток, и от Глебова поступила новая команда: быть готовыми к боевым действиям.
- Что-то случилось на передовой, - вздохнув, заметил Ткачев.
Танки выползли из своих капониров, заняли лесную поляну и выстроились в колонну. Надвигалась ночь. В лесу она казалась особенно мрачной.
В тревожном молчании танкисты ожидали приказа. Второй день не работала телефонная связь. Штаб дивизии переместился на новое место, и начальник связи, наверно, забыл о существовании танкового батальона.
Поздно ночью к опушке леса подкатил громыхающий мотоцикл. Из коляски вывалился человек, спросил, где комбат, и взволнованно протянул мне конверт.
Коханюк фонариком осветил бумагу. Это был приказ: "Выйти в район Есеной и не допустить выхода немцев в тыл".
- Чего вы нервничаете? - спросил я офицера связи, который доставил приказ.
- Немцы прорвали фронт, я едва добрался до вас.