К концу ночи они вернулись в свой отель, забрав машину со спящей площади. А рано утром уже звонил мистер Нилл и спрашивал, где так поздно они гуляют, он звонил до двух ночи. И понимает ли он, что его жене очень мало лет. Александр ответил, что понимает и очень любит ее за это.
— За что? — спросил мистер Нилл.
— За то, что она моя жена.
Потом Юджиния нежно ворковала с папой. И все успокоились. И после того как командующий снова попросил Александра к телефону, голос его был спокойным. Мистер Нилл сообщил, что они могут возвращаться, все улажено. И чтобы в полете он берег Юджинию.
Александр хотел пошутить, что он ее везде бережет, но передумал.
В двенадцать дня раздался звонок от управляющего отеля, который, извинившись на мягком акцентном английском, спросил, на какое время зарезервировать билеты.
Интересно, подумал Александр, есть ли что-нибудь, о чем забывает мистер Нилл. И сам себе ответил: наверно, нет.
Они улетали на «Pan-Am» через два дня. На один день они ездили в Неаполь, куда Александр так и не добрался в прежние времена, а второй — провели в Тиволи, уникальном парке с большими фонтанами в предместье Рима.
В последнюю ночь Юджиния, раскрыв объятия, благодарила Александра за «римские каникулы». А он благодарил ее, зацеловывая любимое лицо. Потом шею, потом грудь. Он впивался в душистую плоть, лаская сосок языком. Потом целовал прекрасную грудь вокруг… И вдруг он снова ощутил твердый комочек ближе к подмышке. Тот, что впервые почувствовал в Греции. Потом они, как обезумевшие, принадлежали друг другу и сомкнули глаза только под утро.
Нужно сказать, что в жизни герой никогда не боялся ничего. Кроме самолетов. Он панически боялся летать. Мандраж начинался обычно в аэропорту, когда он получал посадочный билет, бросал первый взгляд на самолет из стеклянной галереи и знал, что из этого и от этого никуда не вырваться. И добавлял: летающего гроба…
Боязнь возникала исподволь, ковырялась и расползалась по всей душе, и он не знал, как с ней справиться.
Юджиния утешала его с нежной улыбкой на губах, она не верила, что это серьезно. Что ее смелый, ничего и никого не боящийся Александр боится летать.
Взлет и посадка для него были самыми ненавистными. В течение полета он немного успокаивался. Но стоило самолету попасть в воздушную яму, как ему казалось, что все, уже конец, и страх тошнотой подкрадывался к горлу.
Громадный «боинг» резво, но тяжело разбежавшись, взмыл вверх. Он тужился на взлете и неожиданно заложил вправо. Все замерло в Александре. Он видел крен крыла, и ему казалось — вот сейчас упадет. Юджиния безуспешно сжимала его застрявшую руку.