– Если бы вы только знали, как я хотел этого, – прошептал он и поцеловал ее.
Кандида почувствовала тот же восторг, то изумление и ту радость, что ей принесли минуты, проведенные с ним в том маленьком лесу. Но сейчас она инстинктивно чувствовала, хоть и не могла себе этого объяснить, что в поцелуе его была преданность, которой раньше не было. Его губы – сначала нежные, затем требовательные и в конце концов страстные – пробудили в ней пламя.
Но было также и нечто, казавшееся неразрывно связанным с ее молитвами, ее верой в Бога и великолепием солнца.
Поддаваясь порыву, она обвила руками его шею и притянула его ближе к себе. Он никогда не узнает, подумала она, как тоскливо и одиноко ей было без него. Казалось, будто какая-то ее часть осталась там, в Манвилл-парке, когда она убежала оттуда.
Теперь, целуясь, они были мужчина и женщина, но такие близкие друг другу, что представляли собой будто единое целое: и она подумала, что теперь они никогда не расстанутся.
– О, Кандида, – прошептал лорд Манвилл, глядя на нее, – я нашел тебя – нашел после того, как начал было думать, что уже потерял навсегда. Ты никогда не покинешь меня, никогда больше не убежишь от меня, потому что я знаю, что лишь ты значишь для меня что-то в этой жизни… и я не могу жить без тебя.
– Я… т-тоже… л-люблю тебя, – прошептала она, захлебываясь собственным счастьем; щеки ее зарделись, а глаза лучезарно сияли, и она была совсем не похожа на себя прежнюю. – Я люблю… т-тебя, я люблю тебя… а остальное н-не важно… правда?
– Совершенно верно, моя дорогая, – ответил он. – Мы вместе – ты и я – а остальное не важно.