Турбай сидел в волге с незаведенным двигателем и тупо наблюдал, как нарушают правила лихачи, проносившиеся мимо на предельных скоростях. В другое время давно поставил бы сюда пост и пополнял бы народную казну штрафами, впрочем, не только народную! Так принято хлебном месте: делиться. Он и сам начинал с сержантов, затем — высшая милицейская школа в Караганде, карьера, но без денег не обходилось. Тарифы за должности известны, а хотя, только ли в полиции такое? Везде! Южный вариант! За деньги домашнего индюка шефом департамента можно назначить! Все будут смеяться, как трясет он серьгами, как глуп, криклив и высокомерен — но лебезить перед этой птицей тоже будут все! Ибо от её глупости зависит чье-нибудь благополучие.
Полковник взглянул на часы — было девятнадцать тридцать. Купил в магазине водку, кинул на сиденье и поехал домой, возле дома приложился к горлышку и без перерыва выхлестал до дна. Крякнул, захлопнул дверь, и, пока не развезло — проскочил в квартиру, не снимая форму, на глазах изумленной жены — упал в постель носом в матрац.
В казино «Лас-Вегас» было людно. Седому не везло. За вечер под газом успел просадить пятьдесят тысяч, и просадил бы все сто, если бы охранники не оттащили от рулетки почти силой. Зал освещал приглушенный свет, музыканты волынили что-то из репертуара Петра Лещенко, стриптизерши на подиуме выкидывали различные номера. Седой брел между столиков, но остановился возле броской женщины, которая, опустив глаза, ковыряла вилкой в тарелке. Не спрашивая, отодвинул стул и присел, подперев щеку кулаком, стал наблюдать, как она ест.
— Познакомимся? — наконец спросил осклабившись, и щелкнул пальцами, подзывая официанта. — Как зовут?
— А разве мы пили на брудершафт?
— Это идея! Выпьем на брудершафт!
Официант проворно подбежал, принял заказ, через пару минут возле Седого появилось шампанское, водка и коньяк. Он поднялся, набуровил бокал шампанского, поднес незнакомке, продел руку через её руку — и осушил посудину крупными глотками. Сел.
— Теперь мы на «ты»! Как тебя зовут?
— Какое имеет значение? Ты стар для меня! Ну, допустим, Сара.
— Еврейка, что ли? — удивился Седой, снова наполняя бокалы.
— Нет, хохлушка.
— Что ж имя такое?
— А тебя спрашивали, когда называли? Могли и Абрамом назвать. Или Изей.
Седой поперхнулся шампанским, раскашлялся и захохотал.
— Ладно-ладно! Наши не пляшут! А я Игорь Игоревич. Или, просто Игорь. — от гремучей смеси его вело, и теперь язык Седого начал дубеть, он проглатывал окончания слов.
— Я тебя здесь не видел. Кто ты такая?
Сара пожала плечами.