* * *
Через пол часа, когда рассудок отрезвел от быстрой езды, вновь включился тот же самый трек, и Герда, подчиняясь внезапному порыву, свернула на специальную смотровую площадку, устроенную исключительно для туристов.
Она находилась в огромной естественной пещере через которую, словно туго натянутые ниточки тросов, шли, перекрещиваясь (но, не пересекаясь), множество искусственно созданных тоннелей, имеющих прозрачные стены и свод.
На площадке было пусто. Она остановила машину у самого края, почти коснувшись бампером прозрачной, выпуклой стены, и некоторое время смотрела в искрящуюся, переливающуюся волнами холодного света бездну необъятной пещеры.
Почему… Почему я до сих пор не обратилась к врачу?
Хороший вопрос. Что такого притягательно в каждодневных, изматывающих психику видениях? Почему я не избавлюсь от них, не назову вещи своими именами, например болезнь — болезнью, психическое расстройство…
Она не захотела додумывать мысль до конца. Грубо оборвала ее, сосредоточившись на музыке, которая напоминала о первых свиданиях, о парне по имени Берг, когда-то беззаветно любимом, а теперь прочно забытым, настолько прочно, что не вспомнить даже его лица, вместо которого упорно появляется образ Герберта Хайта.
Кибрайкер.
Почему я думаю о нем? Потому что он разрушил мою жизнь?
Нет. Осознание происходящего пришло, словно вспышка.
Потому что я до сих пор чувствую его. Чувствую вопреки всему, вопреки фактам, вопреки теории вероятности…
Герду обдало жаром.
Значит, именно он приходит ко мне в видениях-снах? Но тогда он жив?!
Мысль споткнулась, словно усталый изможденный путник о внезапный, подвернувшийся на пыльной дороге камень.
Не было сил ни поверить интуитивному предчувствию, ни опровергнуть или хотя бы оттолкнуть его.
Да и не хотела Герда ничего отталкивать от себя. Она ведь понимала, что сидит сейчас в машине, там, где три миллиона лет назад плескался океан… Это ощущение тоже нереально, а мысль неправдоподобна, несправедлива?
Она вдруг вспомнила тот, состоявшийся во время роковых событий мнемонический контакт с Гербертом, когда перед ее мысленным взором за несколько минут пронеслась вся его жизнь, спрессованная в почти уничтожительный для неподготовленного разума информационный поток.
Разве после того прямого нейросенсорного контакта я могу обознаться?
Наверное, нет. Но нужно снова попробовать, надо все проверить, значит, необходимо еще раз попасть туда, в кажущийся потусторонним мир, освещенный двумя солнцами.
Если я воспринимаю его глазами Герберта, то теперь обязательно пойму это.