— В смысле? — Переспросил Трегалин, не поняв последней реплики.
— Вода. Условия для сохранности очень плохие. — Пояснил Кирсанов. Он указал на датчики, фиксирующие температуру и направление воздушных потоков. — Обрати внимание, пещера имеет множество ответвлений, часть из них переходят в трещины, по ним проходят мощные сквозняки, температура постоянно колеблется, в пещере нет стабильной влажности, а значит, мы столкнемся с выраженными процессами эрозии.
Трегалин не ответил, он переключился на мнемоническое восприятие, получив прямое подтверждение словам Ивана Андреевича: действительно распределение температур в пещере было напрямую связано с мощными воздушными потоками. Массы воздуха, циркулирующие по сложной системе естественных тоннелей и трещин, несли не только перепады температур и изменение влажности, сила ветра во многих местах поднимала мельчайшие частицы льда, или рассеивала в мелкую водную пыль срывающуюся от свода пещеры капель.
Александр передал полученные им данные на резервный голографический монитор, где кибернетическая система вездехода моделировала карту температур и схему распределения воздушных потоков.
Древнее устройство не подавало никаких признаков функциональности, его энергетическая активность измерялась лишь фоновым теплом, никаких внутренних источников энергии приборы не фиксировали.
— Мертв. — Произнес Кирсанов. Конечно, глупо было ожидать, что спустя миллионы лет внутри загадочного объекта будут протекать искусственно инициированные процессы. — Саша, останови вездеход. Дальше пойдем пешком.
— Почему? — Трегалин испытывал небывалое, ни с чем не сравнимое состояние душевного подъема, ему казалось, что теперь, когда он своими глазами видит артефакт, обнаруженный, — кому сказать, — его личными мнемоническими способностями, прямо сейчас должно произойти что-то невероятное, выходящее из ряда вон, возможно Саша подсознательно ждал чуда… которого естественно произойти не могло.
— Вездеход генерирует различные поля, его движение сопровождается мощными вибрациями. — Тем временем пояснил Иван Андреевич. — Мы можем повредить какие-либо структуры. Сейчас нужно действовать максимально осторожно и осмотрительно, без суеты и спешки. Открытие уже сделано, и теперь на нас с тобой ложится огромная ответственность за сохранность объекта. Многие его детали за миллионы лет могли стать хрупкими.
Вездеход остановился.
Кирсанов был прав, несмотря на полимерное покрытие гусениц многотонная машина, передвигаясь по хрупкой корке постоянно образующейся в пещере наледи, ломала ее; даже на минимальной скорости из-под днища машины распространялись пологие волны, глухо плещущие о многочисленные преграды в виде ледяных торосов, ноздреватых «севших на мель» айсбергов, одиноких, торчащих из воды скальных выступов, почти что сглаженных миллионолетними процессами эрозии…