— Да, потому что его самосознание заключено в достаточно узких рамках. Он осознает себя как управляющий центр исполинского сооружения, понимает и, безусловно, принимает ту ответственность, что возложили на него при проектировании, но не более. В иных сферах он вообще не проявляет никакой активности, и контакт с ним удалось наладить исключительно в плане сотрудничества по восстановлению древней конструкции.
— А каков прогноз, Иван Андреевич? Что если мы не создадим настоящий машинный разум, а встретим его на просторах космоса?
Кирсанов лишь покачал головой.
— Не знаю, что и ответить, Александр. Поведение такой машины во многом будет зависеть от цивилизации ее создателей. Откровенно — не возьмусь гадать, но, думаю, такая встреча будет таить в себе огромную опасность для человечества. Искусственный интеллект будет преследовать единственную цель — жить. А вот сочтет ли он нас помехой для своего существования — неизвестно.
— Не верю я, что все так плохо. — После недолгого размышления ответил Трегалин. — Я понимаю ход вашей мысли, и киберсистемы мне, как мнемонику, абсолютно не чужды, но не хочется верить, что все так скверно. Почему наше детище, или создание иной цивилизации обязательно должно оказаться враждебным?
— Потому что космос жесток, законы выживания едины для всех, а мы, по определению, окажемся настолько разными, что едва ли сможем мгновенно понять друг друга. Благо, если будет достаточно времени на установление контакта, ну а если нет? Если порождение иного разума начнет действовать по своему усмотрению, не предпринимая попыток наладить диалог?
— Нам придется защищаться. — Нехотя согласился Трегалин.
Кирсанов лишь махнул рукой.
— Не забивай себе голову Александр. Вопрос конечно интересный и важный, но вряд ли мы в обозримом будущем встретим искусственный разум, да еще и созданный иной расой.
— Хорошо если так… Кстати, а сообщить о находке вы не хотите?
— Рано пока. Мы ведь даже толком не знаем, что это? Вот доберемся до пещеры, хотя бы визуально осмотрим объект, а там уже станем принимать решение, вызывать помощь из института или своими силами справимся.
* * *
Эригон, северное полушарие, четыре часа спустя…
Пещера оказалась просто огромной: ни взгляд, ни сканирующее излучение не доставали до ее противоположного края, но все внимание Ивана Андреевича и Александра было приковано к артефакту, возвышающемуся темной, немой глыбой посреди мелководного озера пресной талой воды.
— Скверные условия… — Кирсанов рассматривал изображение, медленно укрупняющееся в сфере голографического монитора. Они с Александром сидели в креслах, между ними как раз находилось проекционное пространство, в котором микролазеры воспроизводили модель, создаваемую на основе анализа показаний многочисленных приборов. Сотни индикационных сигналов, меняющих свои узоры на панелях управления вездеходом, оттеняли изображение артефакта, делая его еще более таинственным.