Что ж… возможно, его путь действительно был предопределен. Что толку с того, что он вспомнил? Разве это принесло какую-то радость? Нет, лишь очередное, щемящее чувство утраты… Разве мог он поручиться, что все его воспоминания не бред, рожденный контузией?
Антон присел на корточки и задумался. Действительно ли он видел сквозь прорехи листвы это до боли знакомое и в то же время — чужое лицо?
В конце концов, его снова начала разбирать злость. Раз он не может понять самого себя, так зачем он торчит тут, на позиции растерзанного взвода, в то время как инсекты неумолимо движутся к Городу? Что он пытается вообразить, когда судьба подарила ему жизнь и взамен от него требуется лишь одно — принять очевидный ход событий, попытаться вернуться в Город, найти Дану… сделать именно то, что ПОЛАГАЕТСЯ.
Отбросив окурок, он влез в раскаленное нутро бронемашины.
Ему было необходимо что-то делать, занять себя работой хоть на минуту…
Пошевелив рычагами управления, Антон выглянул через разбитый триплекс. Огромные литые колеса, резина которых оказалась лишь слегка оплавлена огнем, послушно двигались. Он осмотрел проводку в поисках повреждений, но внешне все выглядело вполне исправным. Тогда он отыскал глазами кнопку стартера и нажал.
Двигатель заваленной набок машины заскулил, раскручиваемый пусковым устройством, потом несколько раз чихнул и завелся.
Антон поспешно заглушил его.
Работает…
Он вылез наружу и отошел в сторону, пытаясь сообразить, как вернуть покалеченный бронетранспортер в нормальное, вертикальное положение.
Озираясь по сторонам в поисках достаточно длинного и прочного рычага, он зацепился взглядом за туманный горизонт и вздрогнул.
Там, где вчера был лес, теперь простиралась дымящаяся, обугленная гарь, а дальше за ней маячили смутные контуры шпилевидных построек.
Это были руины древнего города инсектов, еще несколько часов назад скрытые зыбкими полосами исчезающего на глазах тумана.
Антон впервые воочию видел их. Он непроизвольно потянулся к поясу и поднял к глазам электронный бинокль. Контуры древних руин рванулись навстречу, а вместе с ними…
…Мерно покачивалась хитиновая спина…
Мерзкий запах лез в ноздри, и от него выворачивало голодный желудок… Ребра пластиковой двери врезались в задеревеневшее тело, а под проволочными путами руки и ноги нестерпимо горели…
— Мамочка… — отчаянно шептали растрескавшиеся, пересохшие губы мальчика, накрепко прикрученного к спине насекомоподобной твари…
Мимо проплывали смутные очертания каких-то разрушенных построек, выполненных из черного и серого материала, похожего на полированный пластик… Здания хоть и пострадали от времени, но все еще хранили на себе печать величественной, вдумчивой и какой-то печальной красоты…