Он спокойно взглянул на это дряхлое создание, собираясь с мыслями для ответа.
«МНЕ НУЖЕН ЗЕРГ, — как можно внятнее подумал он. — Я ПРИШЕЛ К НЕМУ».
Инсект некоторое время молчал, покачиваясь на хилых ногах, словно под дуновениями неощутимого ветра.
«Зерг ушел…» — спустя вечность пришел, наконец, его ответ.
«ОН УМЕР?»
Антону показалось, что побуревшие от времени жвала насекомоподобного существа исказила саркастическая усмешка.
«Ты глуп. Мы не умираем. Мысль вечна, как и Вселенная… Зачем ты пришел сюда?»
От повторения этого вопроса мороз продрал по коже Антона.
Он пришел сюда, чтобы судить, и, казалось, дряхлый инсект понял это. Антону почудилось, что хитиновые покровы инсекта трясутся от сдерживаемого неслышного хохота.
Как слепой котенок может судить о бесконечности Вселенной?
Их диалог не был разговором в буквальном смысле этого слова, обмен мыслями походил на неторопливый танец теней.
Он ошибался, применяя к ним человеческие мерки.
Психология инсектов лежала в иной плоскости бытия. Те, кто населял эту пещеру, были выходцами из той самой Сферы Дайсона, модель которой тускло светилась за спиной Антона. Все события, что туманными клочьями откровений проносились в воспаленном мозгу человека, завершились так давно, что ему трудно было осознать лежащую между ними и сегодняшним днем бездну.
Инсект не пытался что-либо скрыть. Скорее, Антон просто не понимал половины того, что несли в себе мысленные образы. Он пришел сюда не за тем, чтобы слушать исторические исповеди, но слушал, краешком сознания понимая, что он — первый и последний, кто слышит это…
Он помнил тех двух инсектоидных существ, что стояли у столба суспензорного поля и спокойно совещались между собой, решая его судьбу. Между ними и теми, кто населял материк, лежала пропасть, возможно, еще более глубокая, чем между ним самим и этим старцем.
«Мы — те, кто думает, — пояснил дряхлый инсект. — Они те, кто отказался от вечности. Скитаться наверху, теряясь в замкнутом круге двадцатилетних циклов, — это их выбор. Мы две оборотные стороны одного целого, которые никогда не видят друг друга…
Это ваша война, человек, и мы, родившиеся мудрыми, не имеем к ней отношения. Ты не сможешь судить нас, а мы не хотим знать тебя. Твоя дорога ведет к смерти, а наша уходит в вечность».
Инсект внезапно замолк. Его взгляд опять стал тусклым и бездумным. Антон собирался уйти, и в этот момент одна мысль, не дававшая ему покоя, непроизвольно вырвалась на поверхность сознания.
Инсект вздрогнул, вновь подняв дрожащую голову.
«Мы не путешествуем в космосе? И у нас нет космических кораблей. Все, что ты видел, — это только сила мысли, фантомы нашего сознания, которые ходят там, куда их пошлет наша воля…»