— А я Дана! — обрадовалась она. — Пойдем, я покажу тебе свои игрушки!
Он согласно кивнул, и она, распихивая возившихся на полу ребят, провела его в дальний угол казармы, где в стенных шкафах хранился скудный скарб приемных детей Города. Открыв одну из створок, она просунула вовнутрь руку и, пошарив там, достала маленькую куклу без головы. Та была голой, с дыркой на плечах и глубокими царапинами на теле.
— А где голова? — простодушно спросил Антон.
Дана печально посмотрела на него и ответила:
— Ей оторвали голову инсекты. Но она умеет ходить и махать руками. Только не разговаривает и не кушает.
Антон понятия не имел, о чем она говорит. Какая-то смутная тень шевельнулась в его памяти. Инсекты… Это слово отдавало из серых глубин чем-то невыносимо-страшным…
— Ты чего испугался? — спросила она, заметив, как внезапно побледнел мальчик.
— Не знаю… — признался Антон. — Я не знаю, кто такие инсекты.
Дана искоса посмотрела на него и вдруг улыбнулась, зло и криво, совсем как Тетя Сержант:
— Ты глупый, да? — спросила она.
— Нет, — насупился Антон. — Сама ты глупая.
Девочка растерялась. Потом пожала плечами и положила на место свою игрушку.
— Как хочешь… — разочарованно произнесла она. Очевидно, ей страшно не понравилось то, как равнодушно отнесся Антон к ее сокровищу. — Тогда пошли смотреть в окно, — внезапно смягчившись, произнесла Дана, схватив его за руку. — Там высотища!..
Так началась их странная дружба.
Это воспоминание больно кольнуло душу. Окурок прочертил в сгущавшихся сумерках плавную дугу и рассыпался искрами, ударившись о ствол дерева.
Антон был зол на самого себя. Между тем потерявшимся мальчиком и нынешним кадетом, одетым в черную офицерскую униформу, лежала пропасть, через которую не перекинуть моста. Он встал и зашагал прочь. Всего одна минута дурацкой слабости… Он непроизвольно сжал покрытые глубокими шрамами кулаки, задыхаясь от приступа внезапной ярости…
Потом это жгучее чувство отхлынуло так же внезапно, как и возникло, оставляя после себя звенящую пустоту и странную горечь… В который раз он не мог понять самого себя. Словно в нем жил еще один, совершенно другой Антон. Стоило ему предельно устать, чуть расслабиться, потерять контроль над своим сознанием, и вот пожалуйста — он уже тут как тут. Совершая разные дурацкие поступки, вроде того, на вчерашних учениях, он действовал словно по злому наитию каких-то скрытых душевных чувств. Ну зачем ему сдалась эта девчонка? Сломала ногу? Да так ей и надо… будет смотреть, куда идет…
Он прекрасно помнил свою первую серьезную размолвку с Даной. Как и первую пролитую им кровь…