…Это случилось два года назад, когда поредевшая из-за отсева группа «младших» перешла к фазе интенсивных практических занятий.
Сейчас он вспоминал тот день с кривой усмешкой, совершенно не осознавая того, что эта гримаса так похожа на зловещую улыбку его первой наставницы, при воспоминании о которой у маленького Антона леденело сердце.
Огромный комплекс зданий, где располагалась школа, в Городе именовали Цитаделью. Никто уже не помнил, с какой целью был выстроен этот квадратный квартал мрачных бетонных коробок с тесными внутренними двориками, похожими на колодцы. Антон однажды слышал, что вроде бы по какому-то «городскому плану» это место было обозначено словосочетанием «муниципальная тюрьма», но его смысл казался совершенной загадкой.
В один из таких квадратных бетонных колодцев и привел как-то под вечер их группу жизнерадостный, розовощекий офицер, чье имя Антон, конечно, уже не помнил.
Зато ему накрепко запомнилась выкрашенная желтой краской металлическая дверь, за которую по одному заводили их всех.
Назад из-за желтой двери не появлялся никто. Очевидно, из здания был другой выход или же кадеты оставались внутри. Пока редеющая на глазах притихшая группа подростков гадала, что же происходит за этой таинственной дверью, настала очередь Антона.
В первый момент он здорово испугался. Выражение, что неизвестность намного хуже любой известной беды, обрело для него внезапный практический смысл, пока он на негнущихся от напряжения ногах преодолевал несколько отделявших его от двери метров. И даже ободряющая улыбка Даны, которую он поймал взглядом, прежде чем войти, оказалась слабым стимулом перед лицом той раздутой воображением опасности, что ждала его за дверью.
Он взялся за холодную металлическую ручку, чуть нажал на нее и вошел. Сзади сухо щелкнул электрозамок, и Антон оказался в небольшом прямоугольном помещении с серыми бетонными стенами и мокрым полом. Из комнаты направо и налево вели две запертые в данный момент двери. Яркий, режущий глаза свет струился от панелей потолка. В углу комнаты над впустившей его дверью с тихим жужжанием ворочалась видеокамера.
Внезапно открылась правая дверь, и в комнату вошел здоровенный сержант с черной, блестящей от пота кожей. На его лице выделялись пухлые губы и плоский нос. Одетая на нем старая униформа, явно используемая как роба, казалось, сейчас лопнет под напором заключенной в ней мускулатуры.
Сержант, прищурясь, испытующе посмотрел на Антона и вдруг обронил в укрепленный на отвороте формы микрофон:
— Давай, Эндрю. Тут очередной соплячок…