– Давно ты в бегах?
– Всю жизнь.
– Ха, смешно. А я – полгода. Шесть коротеньких месячишек. Ну, теперь – конец.
– Так-таки и конец? Мы же не помирать, а служить идем.
– Какая разница? У меня брата в прошлом году забрали, так он ухитрился переправить нам письмо. Потому-то я и спрятался… Он такое пишет…
Зрачки моего собеседника расширились, он содрогнулся. Тут машина остановилась, и нам велели вылезать.
Картина, открывшаяся моим глазам, пришлась бы по вкусу любому садисту. Площадь перед высоким зданием была забита самыми разнообразными транспортными средствами. Из них сотнями, а может, и тысячами, выбирались юные рекруты с одинаковой обреченностью на лицах. В наручниках только наша маленькая группа – всех остальных привели сюда желтые мобилизационные предписания. Некоторые из парней отпускали шуточки насчет нас, закованных, но наша дружная ругань заставила их прикусить языки. Ведь мы, что ни говори, пытались – пусть неудачно – избежать принудительного призыва. Впрочем, армейскому начальству определенно было наплевать, каким путем добыта очередная порция пушечного мяса. Как только мы вошли в здание, нас освободили от оков и затолкали в толпу. Нас поглотила безликая военная машина.
Мы встали в конец длинной очереди к одному из столов, за которым сидели седовласые толстушки, годившиеся нам в бабушки. Толстушки все как одна носили очки, поверх которых глядели на нас, стуча на пишущих машинках. Наконец подошла моя очередь, и меня одарили улыбкой.
– Документы, молодой человек.
Я протянул ксиву. Женщина сверила дату и имя со множеством анкет. Я заметил провод, идущий от машинки к центральному компьютеру. К счастью, компьютер не нашел противоречий.
– Возьмите, – улыбнулась старушка, протягивая мне пухлую папку с бланками. – Поднимитесь на четырнадцатый этаж. Успешной вам службы.
Поблагодарив ее, я направился к выходу и наткнулся на плотную стенку из неулыбчивых военных полицейских.
– Мне на четырнадцатый этаж, – деловито сообщил я ближайшему из них. Поигрывая дубинкой, он указал глазами на лифт.
Кабина лифта была огромна, но и нас набилось в нее человек сорок. В жуткой тесноте мы поднялись на четырнадцатый этаж. Как только раздвинулись створки кабины, мы увидели здоровяка в военной форме с невероятным количеством шевронов, бляшек и медалей.
– Выходи! – оглушительно загремел он. – Выходи! Чего рты разинули, остолопы? Направо – стойка, каждый хватает прозрачный пакет и коробку. Потом – в дальний конец комнаты, там – РАЗДЕТЬСЯ! Снять всю одежду. ВСЮ ОДЕЖДУ, ЯСНО? Личные вещи в полиэтиленовый мешок! Одежду – в коробку, на коробке написать домашний адрес. Уволитесь в запас – получите обратно свои шмотки, если доживете. ШЕВЕЛИТЕСЬ!