Борт крейсера «Громовержец». Район первой грузовой палубы
Темные фигуры в фототропных бронескафандрах, разбившись попарно, бежали по туннелеобразным коридорам корабля.
Хлесткие фразы команд, то и дело раздававшиеся в коммуникаторах космических пехотинцев, подстегивали бег, выбивая из головы все лишние мысли.
Важным моментом в жизни каждого из них оставались лишь спина бегущего впереди да тот приказ, что злобными окриками вбивался в мозг.
Уничтожить!
Существуют моменты, когда события в восприятии их участников пересекают грань реального, наполняясь каким-то зловещим смыслом.
У Эйзиз, фон Риттера и Рориха, а уж тем более у Ваби на борту корабля не могло сыскаться ни случайных, ни сознательных союзников.
Пока экипаж расстрелянного на орбите транспорта существовал где-то в отдалении от «Громовержца» и информация о нем варьировалась от неясных слухов до грубых выпадов командиров, такие союзники вполне могли найтись, по крайней мере у Эйзиз.
Теперь же, гулко стуча магнитными подошвами по металлическим трапам, каждый из бегущих вдруг начинал осознавать, что крейсер, который они столько раз проклинали в полупьяных дебатах за кружкой пива в увольнении, по сути и есть их дом, потому как за обшивкой корабля не было ничего, кроме враждебных болот отравленного мира…
В этой связи, кто бы ни покушался на корабль, он становился личным врагом каждого из бегущих.
Естественно, ни Николай, ни Саша, ни Эрни Рорих не думали об этом.
В душе Эйзиз были совсем иные чувства, и поэтому она, заметив, как дрогнул и начал открываться внутренний створ грузового портала, сделала знак Николаю и Рориху, чтобы те не открывали огонь.
Смерть, бушевавшая вокруг нее в течение нескольких суток, сделала Эйзиз чуть человечнее, чем прежде. Впервые с того самого момента, как она сменила форму кадета на офицерский мундир, лейтенант Эйзиз поняла, сколь глубоко заблуждалась все эти годы, и как следствие — она признала за другими право ошибаться и прозревать.
Возможно, что это был самый роковой и ошибочный момент атаки, но Саша вдруг поняла, что не может больше кривить душой во имя достижения какой-то конкретной цели. Слишком много таких туманных, недосказанных, недопонятых вех кровавыми пятнами таились в ее личном прошлом
Сейчас все изменилось коренным образом. Выжить вдруг оказалось достаточно легко, но она хотела большего. Она хотела не выжить, а жить. Жить так, чтобы не просыпаться среди ночи в холодном поту от навязчивых кошмаров.