Начальник службы судебных приставов республики Асланбек Кемиров, двоюродный брат Заура, был с ним в машине.
– А вы сами кто будете? – спросил Мао.
– Я-то? Я замминистра финансов.
– А замминистра финансов вы больше работать не хотите? – спросил Мао.
Посетитель кивнул, как китайский болванчик, хлопнул два раза глазами и сказал:
– Понял. Понял, завтра же, если позволите, буду. Сегодня же. Через час.
И убежал, оставив чемоданчик.
«Э, – подумал Христофор Мао, – а государством-то совсем несложно управлять!»
* * *
В республике был еще один человек, который точно также испытывал опьянение от победы, и этого человека звали Сапарчи Телаев.
Это могло показаться странным, потому что Сапарчи, в отличие от Христофора Анатольевича, все-таки был человек более искушенный в подробностях жизни, и должен был понимать, что порфировые стены и позолоченная ручка сортира – это еще не венец жизни. Тем более что кабинет, доставшийся Сапарчи, был без порфира и без позолоченных ручек, – покойный Заур порфир как-то не жаловал.
Но Сапарчи Ахмедович, как уже сказано, был человек увлекающийся, можно сказать – поэт в душе, и хотя сам он людям лгал непрестанно, и так же трудно было найти зерно правды в его словах, как заставить камень плавать в воде, – все обещания, данные ему, он всегда принимал за чистую правду и очень обижался, если их не выполняли. Он мог даже так обидеться, что застрелить лгуна.
А тут его заверили в Кремле, что он будет президентом – и как было не поверить и не прийти в экстаз? Кремлю-то, Кремлю зачем врать?
Короче, Сапарчи был в совершенном подъеме. В отличие от Христофора Мао, он совершенно точно знал, как управлять государством. Поэтому, едва он оказался в кабинете президента, он снял белый правительственный телефон и набрал по нему внутренний номер. Человек, которому позвонил Сапарчи, явился в кабинет буквально через десять минут.
Ему было лет пятьдесят, он был проворен, крепок и синеглаз, и в руке этот синеглазый человек нес светлый алюминиевый чемоданчик. Это был бывший мэр Торби-калы Шарапудин Атаев, которого вышвырнули вон, чтобы посадить на его место Гаджимурада.
– Что ты скажешь о должности начальника службы судебных приставов? – спросил Сапарчи.
– Вот, – ответил Шарапудин и поставил перед Сапарчи чемоданчик.
* * *
Тем же вечером в бывшей президентской резиденции состоялся роскошный ужин. Джамалудин был очень почтителен, Магомед-Расул пел соловьем. Когда Христофор во время еды уронил салфетку, Магомед-Расул вскочил и бросился ее поднимать.
После ужина, когда Сапарчи уехал, а Джамалудин, сказавшись усталым, ушел спать, Магомед-Расул подсел к новому премьеру и заговорил о газовом проекте. Он очень переживал, что Кирилл Водров, чужой его горам и его семье человек, вдобавок представлявший глубоко враждебную интересам России буржуазную и империалистическую компанию, стал главой Navalis Avaria.