У нее не было ничего: ни мобильника, ни сумочки, ни даже обуви; только снег, ночь и скользкие босоножки на высоченных шпильках.
Антуанетта побежала по дорожке. Ей казалось, что цокот ее каблучков раздается по всему заметенному снегом городу. Когда она выскочила из сквера, она поскользнулась на тонкой подложке льда, вскрикнула и упала. Шубка распахнулась, бок мгновенно намок от тающего снега.
Антуанетта вскочила. Где-то за перекрестком мелькнул припозднившийся «жигуленок», Антуанетта запрыгнула за фонарный столб и затаила дыхание, но «жигуленок» сгинул, и Антуанетта побежала дальше, по заметенной снегом мостовой.
Она не знала, куда она бежит. В милицию? Упаси боже. В гостиницу? Здесь нет гостиниц. К телефону? Да и телефонов здесь тоже нет! Если б она свернула налево, она бы прибежала к освещенному подъезду больницы, но она свернула направо и побежала прямо к горам, огромным, сверкающим, облитым глазурью после только что кончившегося снегопада, и глухие, как тюремная стена, заборы потянулись по обе стороны улицы.
А потом Антуанетта увидела фары джипа. Джип ехал откуда-то поперек, свернул ей навстречу, и сразу же развернулся вослед. Антуанетта побежала вбок. Джип весело забибикал и наддал.
Антуанетта бросилась в тропку между заборами.
Джип вылетел на тротуар, и из него посыпались крепкие черноволосые парни.
– Стой! – орали они, – стой!
Тропка была вся в корнях и склизком мусоре. В ноздри било свежим снегом и человеческой мочой, за забором надрывалась собака, за спиной топотали сапоги.
Забор слева кончился: Антуанетта увидела пустой участок, весь в рытвинах и бетонных балках, дорожка повернула, и перед девушкой блеснул ровный откос горы и мост, перекинутый через узкую расщелину.
Точнее, моста не было. Вместо моста было бревнышко.
Антуанетта взвизгнула и бросилась вбок, по узкой дорожке между забором и склоном. Каблук ее зацепился о корень, она упала, но тяжелый дипломат она удержала в руках, вцепившись в ручку мертвой хваткой.
Антуанетта вскочила на ноги, и тут один из кавказцев поймал ее и дернул на себя. Антуанетта ударила его по голове дипломатом. Тот раскрылся, обтянутые целлофаном пачки посыпались в снег.
– Стой!
Антуанетта побежала дальше, – и через мгновение тропка кончилась. Она уперлась в глухой забор, и справа вырастал какой-то кирпичный дом, а слева откос превратился в отвесную стену, под которой шуршала зимняя речка.
Антуанетта обернулась и увидела, что по тропке бегут трое и все с оружием; один из них был без руки. Антуанетта закрыла глаза и медленно сползла по стеночке вниз, как была, в белой шубке и в босоножках из красных, украшенных стразами ремешков.