– Нет. Они не дали мне оружия.
Алихан помолчал и сказал:
– Мы шли вдоль скалы, а потом начали взрываться снаряды. Некоторые взрывались внизу, а некоторые прямо по пути. Но у нас не было выбора, как идти, и мы читали ду’а и шли. Али, брат Мурада шел впереди, я за ним. Снаряд взорвался, и Али разнесло на куски. Совсем. А меня вот… осколок.
«А о сестре ты подумал? Маленький мерзавец, а о беременной сестре ты забыл? „У нас не было выбора, как идти, и мы читали ду’а и шли“. Тебе мало было Белой Речки?»
– И где остальные? – спросил Джамалудин.
Алихан не ответил.
Джамалудин стоял несколько секунд, словно чего-то решая, а потом шагнул к открытой двери и отдал распоряжение. В спальню зашел парень с алюминиевым чемоданчиком.
Хаген ушел в ванную и долго возился там под струей воды. Когда он вернулся, на руках его были хирургические перчатки.
Джамалудин сел у изголовья и придержал Алихана за плечи, а Хаген наклонился над ним и разрезал бинты. В раскрытом чемоданчике тускло блеснули медицинские инструменты.
Рана была вздувшаяся, темно-красная, и не очень большая на вид. Выходного отверстия не было. Диана охнула, и Кирилл прижал ее к себе и успокаивающе погладил по голове. Хаген и Джамалудин переглянулись.
– Не стоит ехать в больницу, – сказал Джамалудин, – время непонятное.
Ехать в больницу и вправду не стоило. В прошлый раз, когда Алихан попал в ЦКБ с пулей в плече, Хаген выдал ему справку насчет огнестрела. Но вряд ли даже Хаген был способен накатать справку о том, что мальчик получил случайное осколочное ранение, балуясь со стадвадцатидвухмиллиметровым снарядом во дворе собственного дома. Это была какая-то уже совсем невероятная справка.
Рану обкололи промедолом, и один из бойцов сел мальчику в ноги, а Джамалудин прижал его плечи к постели, – и через минуту, покопавшись, Хаген вытащил хирургическими щипцами из раны перекрученный, весь в крови, комочек стали.
– Держи, – сказал Хаген, – скоро соберешь коллекцию.
Алихан вряд ли почувствовал боль. Промедол окончательно добил его, и мальчик лежал, запрокинув голову, и глаза его были как у снулой рыбы. Джамалудин заправил на нем одеяло, встал и сказал:
– Я пришлю врача.
Помолчал и спросил:
– Так что же ответил тебе Мелхетинец? Насчет дома и БТРа?
Веки мальчика были опущены. Он то ли спал, то ли был в забытьи. Кирилл уже решил, что тот не слышал вопроса, когда губы Алихана шевельнулись, и он полусонно проговорил:
– Он сказал: «Моджахед будет вознагражден даже за шаги его лошади».
Джамалудин помедлил, потрепал Кирилла по плечу и вышел. Вместе с ним испарились люди в камуфляжных штанах, заправленных в высокие шнурованные ботинки, и черных куртках. Через мгновение Кирилл услышал звук выезжающих со двора машин.