Булавди молча смотрел перед собой, в тарелку, от которой поднимался сводящий с ума запах масла и сыра. Ташов угадал правильно – Булавди не ел почти пять дней, и три из них он просидел в земляной яме в Новокарском, – а наверху, над ним, грохотали сапоги и ворочались БТРы, – какому-то костромскому ОМОНу угораздило устроить именно в этом доме штаб.
Гончие федералов были ближе, чем сами знали.
– Вот, кстати, дом, – сказал Ташов, – если тебе не нравится, можно купить другой.
Пачка бумаг легла на деревянный стол, и Булавди, перелистнув их, увидел сначала контракт, на арабском и с переводом на русский, а потом снимки дома. Дом был двухэтажный, с высокой оградой и двориком внутри, и над домом ослепительно горело дубайское солнце, а в узорчатом дворике бил фонтан.
Булавди смотрел на эти фотографии и вдруг вспомнил, как три года назад, когда Арзо был в почете у федералов, они поехали на Новый Год отдыхать в Дубай, и как они жили в отеле за три тысячи долларов ночь, и вечером пляж был залит огнями, и занавеси и джакузи в отеле были точь-в-точь, как внутренняя отделка дома на фотографиях. Он вспомнил Москву, сверкающую, как елка, Лубянку, и дорогие вина у карточных столов «Националя». Тогда, в «Национале», они играли вместе с генерал-полковником, замглавы ФСБ.
Казалось, что это было с каким-то другим человеком. Не тем, который сидел три дня в земляной яме, ходил в ведро и слушал, как наверху бранится пьяный майор из Костромы. Наверное, этот майор даже не знал того генерал-полковника. Наверное, он бы умер от страха, если б его увидел.
Это было очень хорошее предложение, и Алихан был настоящий чеченец. Булавди бы с радостью спас ему жизнь.
Поистине, не было лучшей уловки Шайтана, чтобы заставить моджахеда бежать с поля битвы.
– Тебе не надоело служить твоему хозяину? – спросил Булавди. – Он баба, а не горец. Русня убила его брата и взорвала роддом, а он бегает за ней и лижет ей сапоги. Если они ему велят, он перестреляет еще половину республики.
Ташов чуть побледнел.
– Послушай… – сказал бывший начальник ОМОНа.
Булавди выстрелил.
Он стрелял из-под стола, не из «стечкина», который открыто висел у него на поясе, а из старого «ТТ», который лежал в кармане широких брюк, так что Булавди было достаточно сунуть руку под стол и нажать на курок.
Первая пуля попала Ташову в живот, и он слегка покачнулся, а Булавди мгновенно вскочил, выбросил руку вперед, и нажал на курок, снова и снова, посылая пули в широкую грудь, обтянутую черными свитером.
Ташов пошатнулся и стал вставать. Булавди выстрелил еще раз.