Они вообще совпадали с точностью до знака, Мурад и Нао, с той только разницей, что Мурад умел умирать за свою паранойю, а Христофор умел за нее только убивать.
Кирилл перевернул карту, и оборотная ее сторона, как и ожидал Кирилл, была белой. Кирилл взял валявшийся тут же фломастер и начал чертить ту самую схему, которую год назад он увидел на стене лондонского офиса.
Он чертил блок за блоком, связанные технологическими цепочками, и в некоторых квадратах он писал «аммиак» и «метан», а в некоторых он писал химические формулы.
В комнате тоже приглушенно работало радио, и пока Кирилл рисовал, радио успело сообщить, что приказом председателя правительства генерала-лейтенанта Христофора Мао на всей территории республики вводится режим контртеррористической операции.
Кирилл нарисовал последний квадрат, поднял голову и спросил:
– Что ты собираешься делать с Мао?
– Ничего, – ответил Булавди, – Мао сидит на заводе. Это полторы тысячи солдат, БТРы, ОМОН и «Альфа». А ваши танки бегают по городу ну прямо как зайки.
Кирилл обвел жирным красным фломастером квадратики с надписью: «этилен» и «пропилен».
– Знаешь, что это такое? – спросил Кирилл.
Булавди пожал плечами.
– Отрава, что ли?
– Нет. Это всего лишь газ, который хорошо горит, и, так как он тяжелый, в отличие от метана или водорода, он образует газо-воздушную смесь, которая, по сути, является вакуумной бомбой. Это промежуточный химический продукт для изготовления полиэтилена и полипропилена, и он хранится на моем заводе в емкостях по пять тысяч тонн под давлением в пятьсот атмосфер. Если мы проделаем в емкости дырку, не взрывая ее, он вытечет наружу. Если через двадцать минут после того, как он вытечет, мы подорвем инициирующий заряд, то от полутора тысяч солдат ничего не останется.
Командиры переглянулись между собой. Булавди усмехнулся в седеющую растрепанную бородку, поправил висевший у него на плече автомат:
– Я не охотник до дурацких выдумок.
Голос русского был ледяным:
– Если бы ты не бросил университет, Булавди, и отучился бы хоть пару курсов, ты бы услышал, что на свете есть вещи посерьезней рогатки у тебя на плече.
Кто-то хихикнул, а лицо Булавди медленно налилось красным, и он проговорил:
– Если ты не врешь, мы взорвемся вместе с ними.
– Ты боишься умереть? Тогда я возьму с собой тех, кто не боится.
Булавди молчал несколько мгновений. По дороге они обсуждали, что сделать с этим человеком: пристрелить на месте или потребовать выкуп; он был русский, подстилка Джамала, иностранец с виллой в Кенсингтоне и яхтой на Мальдивах, – а теперь он стоял, и командовал им! Им, амиром Восточного Фронта! И он вел себя так, как будто для него ничего не существовало на свете, кроме погибшей жены, и полторы тысячи дохлых солдат Русни были для этого человека не очень большая плата для того, чтобы добраться до убийцы Дианы.