Папа много путешествовал. Еще до того, как встретил маму. И он говорит, что где-то далеко есть никр со странным названием «мед»… Так после того никра ничего такого не происходит. Не знаю, я никогда его не видел и не пробовал. Придумывает папа, наверно. А может, и правда…
Но никр же такой сладкий… Да и съем я его совсем чуть-чуть! А потом, когда приду домой, посижу рядом с мамой, посмотрю, как она будет месить тесто, перебирать ароматные травы. Понаблюдаю, как папа набирает воду из колодца, что перед домом… Полюбуюсь, как Лерса бегает по двору… А потом, когда мама уже начнет нетерпеливо поглядывать на лес, ожидая меня, я проявлюсь перед ней с полным туеском никра! Вот смеху-то будет!
Я осторожно положил на колени толстый букет, собранный на той стороне реки, приоткрыл крышку корзинки и потянулся к золотистым сотам…
Примерно в пятистах ярдах от дома я почувствовал что-то неладное. Ветер дул мне в лицо, и странные ароматы неслись от нашей избушки, скрытой высокими деревьями… Странные, тревожащие и пугающие.
Запах страха…
Запах гнева…
Запах горящего дерева…
И запах свежепролитой крови…
Осторожно уложив на землю корзинку и букет (если все в порядке, я с могу их забрать!), я рванулся к дому…
Их было семеро. Мужчина лет тридцати пяти, положивший руку на эфес меча и сидевший на огромном чудовище, одновременно похожем на коня и дракона, — барон Кенсард. Шестеро солдат, замерших подобно статуям возле моих родителей и Лерсы…
На земле валялись четыре трупа в одежде синих и черных цветов — цветов барона.
Тонкие запястья Лерсы перетягивали тугие веревки, впившиеся в кожу. Веревки иссиня-черного цвета… Они были сплетены из нефрэя, редкого растения, растущего в Светлых землях в эльфийских лесах… Растения, не дающего нам возможности изменить свой облик, перекинуться!
А руки папы и мамы были связаны за спиной…
Дом… Дом, который папа строил сам, буквально собирал по бревнышку, пылал. Кто-то бросил внутрь подожженный факел, и сейчас языки пламени вырывались наружу, взмывая к небесам… Подожгли даже наш амбар…
А потом барон медленно вытащил меч из ножен. Узкий клинок плавно прикоснулся к горлу мамы…
С губ отца сорвался низкий горловой рык… Голова дернулась от хлесткой пощечины, которую дал ему кто-то из солдат…
По губам барона скользнула тонкая усмешка:
— Какой твой второй облик?
Мама молчала, с ненавистью глядя на него. Меч медленно качнулся вправо, касаясь шеи Лерсы…
— Лиса! — Тихий вздох сорвался с маминых губ…
— Лисица… — меланхолично протянул барон. — Это ведь из семейства собачьих… Ну что ж… Собаке — собачья смерть! — И клинок взмыл в воздух…