Едва экипаж остановился перед небольшим домом на тихой улице, Саймон открыл дверь и выпрыгнул из кареты. Он протянул Лизетт затянутую в перчатку руку, помогая выйти.
Вначале появились поля ее шляпы, затем они приподнялись – Лизетт запрокинула голову, глядя на фасад.
– Что это за место? – спросил он.
– Мой дом.
Саймон не смущаясь пристально смотрел на нее.
Она казалась печальной, погруженной в меланхолию, и в ее голубых глазах была тайна, о которой он ничего не хотел знать.
Лизетт Руссо была самой беспощадной убийцей из тех, кого он имел несчастье знать. Она получала удовольствие от страданий других. Иногда трудно было смириться с тем, что под такой красивой и хрупкой оболочкой скрывалось существо на редкость жестокое и безжалостное. Но Саймон Куинн видел ее в деле. Он наблюдал за тем, как она убила человека со свирепостью, которая тем больше обескураживала, что ее проявила прелестная чаровница. Комбинация утонченности и кровожадности всегда обескураживает.
Откровенно говоря, он не мог дождаться, когда, наконец, избавится от нее и от той тайны, что носила она в себе. Ему надоело копаться в чужом белье, действуя от имени короля, до которого Саймону, если честно, не было никакого дела. Он хотел жить своей жизнью и, наконец, накопил достаточно средств, чтобы себе это позволить. Больше он не будет ни на кого работать. Мир отныне принадлежит ему, или скоро будет принадлежать, как только он обменяет Лизетт на Ричарда и остальных.
Саймон повернулся и взял ее под руку.
– Готовы? – спросил он.
Лизетт глубоко вдохнула и затем кивнула.
Она собиралась с духом. Саймон заметил этот неброский жест и даже почувствовал к ней жалость. Он едва не спросил ее, не нужна ли ей его помощь, но попридержал язык. Требование светской учтивости побуждает джентльмена предложить помощь даме, попавшей в неприятное положение, но, во-первых, он не был джентльменом, а во-вторых, он должен думать сейчас не о ней, а о тех двенадцати, что работали на него. И все же у него нашлись для нее теплые слова.
– Я пробуду в Париже еще примерно месяц.
Эта фраза не содержала в себе амурного послания, и Лизетт это знала. Он предлагал ей временную гавань на случай возможного шторма. Она вздрогнула и быстро взглянула на него. И в этом испуганном взгляде он вдруг увидел другую Лизетт – Лизетт настоящую. Взгляд этот высветил робкую надежду и невинность.
Прошла секунда, и взгляд ее потух.
Саймон внутренне собрался, готовясь выслушать очередную саркастическую отповедь, к которым он успел привыкнуть за несколько недель общения с Лизетт, но ошибся. Она чуть заметно улыбнулась и слегка кивнула.