От фонаря плясал на каменных стенах и неровном полу, многочисленные трещины казались черными. В пещере было тихо, слышалось лишь потрескивание фитиля да тихое журчание воды.
Нарушая тишину, Шеннон зачерпнула металлической кастрюлей горячей воды, поставила ее на ящик рядом с фонарем, достала из небольшой деревянной мыльницы кусок мыла и отступила назад, давая дорогу Бичу,
Бич перевел взгляд на Шеннон, однако остался на месте.
— Ты что, боишься зайти в пещеру поглубже? — довольно сердито спросила она.
— Нет. А вот ты должна бояться.
— Почему? Я была здесь тысячи раз.
— Но не со мной… Не тогда, когда в этом неверном свете виден силуэт твоей груди, а соски все еще возбуждены… Должно быть, они у тебя ноют, сладкая девочка?
Лицо Шеннон вспыхнуло до корней волос. У нее ныло все, не только груди. Но она не собиралась обсуждать это. Он уже и без того хорошо с ней позабавился.
— Катился бы ты ко всем чертям, вечный странник! Не твое дело, что я чувствую!
Досада и разочарование слышались в голосе Шеннон. Бич знал, чем это было вызвано, и знал, чем это излечить, и — хуже всего — понимал, что эта маленькая вдовушка была бы самой горячей из женщин, с которыми он когда-либо делил ложе.
Бич вдруг зажмурился, поскольку больше не мог смотреть на Шеннон и не дотрагиваться до нее.
А если дотронется, непременно возьмет ее.
Он не хотел, чтобы такое произошло. По крайней мере сейчас, когда он узнал, насколько она наивна. Соблазнить ее — это все равно что поймать рыбу в бочке.
Бич хотел, чтобы Шеннон отдалась, полностью осознавая, что делает, а не просто потому, что впервые вкусила удовольствие и потеряла рассудок.
— Я считаю до трех, — сказал Бич. — Когда я открою глаза, тебе лучше находиться…
— Но…
— …находиться в хижине. Иначе я стяну с тебя все эти тряпки и обучу всем штукам, которым должен был обучить тебя твой муженек.
Шеннон возмущенно открыла рот, потрясенная подобной откровенностью Бича. Если бы не его покусанные и окровавленные руки, она схватила бы фонарь и оставила его стоять в кромешной тьме.
— Тебе нужно полечить руки, — сквозь зубы проговорила она.
— Они не ноют так, как ноет у меня другое место, в низу живота. Ты и его хочешь полечить?
— Ты грубый, противный…
— Уноси свою круглую попку отсюда! — свирепо перебил ее Бич. — А то я сделаю с тобой что-нибудь такое, о чем мы потом будем оба жалеть! Раз…
Шеннон испытала страшное искушение выплеснуть содержимое кастрюли Бичу в лицо. Ее руки потянулись к горячим металлическим ручкам, пальцы сжались, готовясь поднять кастрюлю.
Но внезапно возобладал здравый смысл. Какой бы рассерженной она ни была, но дразнить такого опасного человека, как Бич, значило совершить ужасную глупость.