— Теперь слишком поздно, сладкая девочка, — прохрипел он. — Ты пробудила во мне нечто такое, что не сумела ни одна другая женщина. Я не знаю, что это, но я твердо намерен это выяснить.
Бич погладил кончиками пальцев обольстительный цветок, который был открыт его взору. Шеннон задрожала и издала тихий стон.
— Скажи мне еще раз, что ты хочешь меня, — хрипло попросил Бич.
Говоря это, он стал раздвигать двумя пальцами набухшие, возбужденные лепестки, пытаясь отыскать внутри нектар.
— Да, — хриплым шепотом подтвердила Шеннон, приподнимаясь навстречу его руке. — Да!
— Сладкая девочка!.. Мне так приятно видеть, что ты испытываешь наслаждение.
Она хотела что-то сказать, но у нее стеснилось дыхание, поскольку она ощутила, что ласки Бича стали еще интенсивней. Его пальцы погрузились в глубину. Ощутить его в себе, хотя бы в такой незначительной степени — это было ни с чем не сравнимое чувство. Бисеринки пота выступили на ее теле, кожа покраснела и стала еще более чувствительной.
Но не было ничего чувствительнее горячей плоти, которую все разнообразнее ласкала мужская рука. Сладостные ощущения распространялись вширь и вглубь, проникали во все уголки тела, усиливались, росли, и неукротимое желание заставляло ее выгибаться и трепетать.
Шеннон стонала, приподнимала бедра, словно умоляя Бича еще глубже погрузиться в ее лоно.
Но ласки Бича, наоборот, стали потихоньку слабеть.
— Еще не время, — хрипло сказал он. — Ты еще не готова. Ты еще напряжена, сладкая девочка. А я не такой неумеха, как твой бывший муж. Мы подойдем к цели не спеша. Вот таким образом…
Шеннон застонала снова, ощутив давление на пылающую плоть и испытав сладостные ощущения, которые все возрастали и обещали достигнуть такой же кульминации, какую однажды уже подарили ей руки Бича. Она уже была близка к достижению сладостного пика, когда почувствовала, что рука покидает ее лоно, оставляя разочарованной и недоумевающей. Впрочем, через несколько минут рука снова вернулась к ноющей плоти, возобновив горячую ласку, обещая блаженство и даря муки ожидания.
Шеннон горячечно металась, умоляя его положить конец мукам. Бич закрыл глаза, спасаясь от пота, который выступил по всему телу. Казалось, это было выше его сил — видеть женскую наготу, касаться возбужденной плоти, слышать мольбы Шеннон — и не овладеть ею.
— Держись, сладкая девочка, — прохрипел он. — Еще немного. Еще чуть-чуть поглубже — и…
Бич оборвал фразу на полуслове, словно его ударили топором. Он уставился на Шеннон, в нем боролись гнев и изумление.
— Ты девственница.
Шеннон молча смотрела на Бича, явно не понимая, что явилось причиной его гнева.