Когда Бич оторвал от груди голову, Шеннон медленно извивалась под ним и тихонько постанывала. Он посмотрел на ее груди, упругие и влажно поблескивающие, и сделал протяжный, прерывистый вздох.
— Я трижды обошел весь свет, — хриплым шепотом проговорил Бич, — и не видел ничего более красивого и обольстительного, чем эти блестящие и гордые груди.
— Я… н-не знала, что так бывает, — пробормотала она.
— Тебя никто так не целовал?
Глядя удивленными, полными смятения глазами на Бича, Шеннон покачала головой.
— Это плохо, что я такая наивная? — шепотом спросила она.
— Нет, — решительно сказал Бич. — Учить тебя, видеть, как ты отвечаешь на ласки — это такое удовольствие, которого я никогда не испытывал.
Бич снова наклонился к Шеннон и снова преподал ей урок того, как можно получить удовольствие. Она поняла, что оно может расти и расти, пока не охватит все тело обжигающим пламенем страсти.
Бич негромко засмеялся и слегка отстранился от Шеннон.
— Еще не время, сладкая девочка. У нас в запасе еще много ласк и поцелуев.
Шеннон недоверчиво посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
Улыбнувшись, Бич легонько прикоснулся зубами сначала к одной груди, затем ко второй. После чего губами сжал бархатный твердый сосок.
Неизъяснимое удовольствие охватило Шеннон, вызвав у нее стон.
— Бич.
Хриплый голос Шеннон подействовал на него так, словно его лизнул язык пламени.
— Что?
— Я… н-не могу…
— Если могу я, можешь и ты.
— Но я не могу поцеловать тебя…
— Не сейчас. Я тоже хочу этого, но не сейчас. Потом я научу тебя, как заставить меня покрываться потом и содрогаться от желания.
Руки Бича двигались с проворством, которое, как и улыбка падшего ангела, было его неотъемлемой чертой. Шеннон почувствовала, как нижняя часть ее одежды соскальзывает по ее ногам вниз. На какой-то момент в ней пробудилось чувство стыдливости, но воспоминание об удовольствии, которое когда-то подарили ей эти большие и теплые руки, оказалось сильней.
— А сейчас все это испытаешь ты — будешь покрываться потом и содрогаться от желания.
Он стал медленно водить ладонями по внутренней поверхности ног, двигаясь от щиколотки вверх, до того места, где курчавился темно-каштановый треугольник. Руки его двигались, гладили округлые бедра, понуждая их с каждым разом все сильнее раздвигаться. Внезапно Бич замер, в тишине слышно было лишь его учащенное дыхание.
— Я думал, что нет ничего более прекрасного, чем твои груди, — сказал после паузы Бич, — Я ошибался.
Шеннон проследила за его взглядом и в смятении ахнула. Она лежала перед мужчиной совершенно нагая, с широко разведенными ногами, и ее самые интимные места были открыты его взору и прикосновениям. Она невольно дернулась, чтобы прикрыть себя, но обнаружила, что это было невозможно. Бич стоял на коленях между ее ног, удерживая обе ее руки одной своей.