Толпа горожан, невзирая на ночь приникших к оцепленным улицам, растерянно молчала. Казней не было, пыток не было, простеньких, обожаемых толпой издевательств не было, но не было и ожидаемых многими гонцов с помилованиями. Кое-кто пытался кричать обидное — но таким сразу закрывали рот все тем же прикладом. "Не сметь поносить государственных преступников". Это было новое.
Начать шептаться градские обитатели начали только утром. Да и то как-то иначе, не как прежде. Потому как оказались в совсем другом городе. Камень домов, доски и булыжники мостовых, мелкая летняя Нева — все оставалось прежним. Даже воздух, так часто менявший запах во время переворота, и тот был прежним. Вчерашним, липким и неподвижным. Зато через плоские, нелетние облака пробивался облик юного, кровавого солнца.
А спустя неделю по улицам шла бывшая гвардия. Шла в порт. Шла в старой, мятежной форме — кроме офицеров. Офицеры все были новые, переведенные из армии с повышением. А свои, прежние, кто не пошел в Сибирь — стали в лучшем случае сержантами. Гвардии — и другим мятежным полкам — назначили искупление кровью. Штурмовать Копенгаген с морским десантом. В случае победы обещалось полное прощение. И для бывших офицеров — возможность подать в отставку.
Баглиру «повезло» — его новое присутствие выходило окнами на эту процессию. Какая уж тут работа. Тем более, он как раз надумал поцеловался с Виа, нестерпимо прекрасной в кирасирской куртке и блестящем шлеме, когда в кабинет, сломив сопротивление нового Баглирова адъютанта Мировича, вторглись для возобновления дружбы конноартиллеристы во главе с — ого! — целым гвардии майором Кужелевым. К тому же майором, декорированным Андреевским крестом второй степени без мечей.
— А что это ты еще не генерал? — с порога вопросил он, — Непорядок.
Баглир пожал плечами. Потом хмыкнул, полез в стол. Достал оттуда стопку офицерских патентов, подписанных императором. Имена были не вписаны!
— Потратил уже половину, — сообщил он, — но себя вносить как-то неловко…
— Почему? — поинтересовался несентиментальный Кужелев.
— Изменился запах времени, — сказал Баглир, — еще недавно все давалось мне так легко. Словно во сне. И казалось хрупким, ненастоящим. Дунь — унесет.
— И вы все время ждали, что из-за углов полезут чудовища? Потому и готовились? — спросил Мирович.
— Угу. Именно поэтому. Откуда ты знаешь?
— А сплю иногда. Бывают же хорошие, казалось бы, сны, в которых нет ничего страшного — но ты точно знаешь, что это — кошмар. И когда из-за углов лезут монстры — если лезут — ты им уже очень рад.