– Ну-ка, покажись, герой. Мне про тебя воевода много что порассказывал.
Я был смущен вниманием стольких людей. Гомон в зале затих, все с любопытством смотрели на меня.
– Молодец! Выпей с нами чашу, – и протянул ко мне кубок.
– Здрав будь, боярин, – ляпнул я и осушил протянутый кубок.
Какие тосты здесь к лицу, я просто не знал. Воины и знатные люди также дружно осушили кубки, принялись заедать.
– Кто таков, почему я тебя не знаю?
В зале опять установилась тишина.
– Кожин, Юрий, Григорьев сын, лекарь, – по-военному доложил я.
– Имя-то у тебя византийское, откуда будешь?
Пришлось изворачиваться:
– Отца и мать свою не помню, путешествовал из дальних краев, да вот осел пока у вас, дозволяешь ли?
– Дозволяю, – благосклонно кивнул боярин. – Такие люди нам нужны. А пушкарскому делу где обучен, зело ловко, сказывал воевода, ты татар из тюфяка посек, кабы не ты – большой урон городу был бы.
– Так, в заморских краях и обучился.
– Становись под мое крыло, вступай в дружину! Говорят, ты и лекарь изрядный.
Ратники дружно закивали, велик ли город, все новости расходятся быстро. Я задумался.
– Прости, боярин, невместно мне в дружине, там убивать надо, я лечить хочу, от смерти спасать.
Боярин засмеялся, через мгновение захохотали все. Лица многих, красные от выпитого, стали просто пунцовыми, кто-то подавился и стал кашлять.
Боярин отсмеялся и молвил:
– Убивать не можешь? Да ты один из пушки людей больше убил, чем все мои люди!
Зал вновь захохотал, тут уж и я заулыбался. А действительно!
– Шутник ты, братец! Ладно, проси чего хочешь.
Я пожал плечами.
– Все у меня вроде есть.
Зал снова захохотал. Утирая выступившие слезы, боярин что-то сказал холопу, тот исчез и быстро появился вновь, неся в руках шубу. В мехах я пока разбирался слабо, можно сказать, и не разбирался вовсе. Конечно, заячью шапку отличить от лисьей я мог, ну норку еще, и все.
– Носи, заслужил с честью. Что в дружину вступать не хочешь – так вольному воля, а теперь посиди с нами, выпей за победу.
Надрался в этот вечер я славно.
Утром проснулся на чужой перине, в чужой комнате. Как я здесь оказался? Лежал я в одежде, только сняты оказались сапоги, что стояли у кровати, да рядом, на сундуке, лежала жалованная мне шуба. Голова раскалывалась, во рту было суше, чем в пустыне. Не рассчитал, да и то взять, у Лукича в трактире хлебное вино – почитай, самогон – пил, а здесь вино, от такого ерша быстро свалишься. Застонав, я кое-как обул сапоги и вышел в коридор, передо мной объявился холоп и проводил во вчерашний зал. Был он почти пуст, только несколько воинов, без кольчуг, опоясанные мечами, сидели за столом. Вид у всех был бледно-зеленый. Дружно меня поприветствовали, предложили горячий бараний шулюм и рассол. Я жадно присосался к кувшину, в голове начало проясняться. Шулюм оказался, на удивление, хорош – нежное мясо, наваристый бульон, в меру сдобрен солью и перцем. Наевшись, задумался: что делать – искать боярина, чтобы попрощаться? Неудобно уходить по-английски. Мои сомнения развеял холоп – боярина в доме нет, поехал разрушения в стенах осматривать вместе с воеводой, тебя велел до дома проводить. Выделенный холоп нес мою шубу, пока я с трудом ковылял к постоялому двору. Нельзя так пить, решил я, спьяну мог и наболтать невесть чего.