На городской площади стояла длинная карета довольно странного вида, с дверцей в заднем торце, с огромными колесами и решетчатым ограждением на крыше для вещей. Запряжена она была четверкой здоровых лошадей. На облучке восседало два человека – кучер и, видимо, его помощник.
– Два места до Парижа!
– Луидор, мсье, и занимайте места, скоро отправляемся.
Я с помощью помощника кучера взгромоздил кофр на крышу, и мы с Нормой взошли по ступенькам в дилижанс. По бортам два ряда мягких сидений, окна полуприкрыты занавесками. Нашли пару свободных мест рядышком и уселись. Пустовало одно место у дверцы. Остальные места занимали два солидных господина в сюртуках и шляпах, субтильный молодой человек в пенсне, молодая барышня и сопровождающие ее то ли мать, то ли прислуга. Я поприветствовал попутчиков, приподняв шляпу. Пассажиры натянуто заулыбались в ответ. Снаружи послышался шум, на крышу что-то с грохотом закинули, и в дилижанс не вошел, а ворвался молодой офицер. Правой рукой он прижимал к себе саквояж, а левой – придерживал саблю. От него изрядно попахивало вином, он громогласно всех поприветствовал, упал на сиденье и почти тут же захрапел. Дилижанс тронулся. Шел на удивление мягко, еще при посадке я обратил внимание на рессоры. Пыль нещадно забивалась через неплотности дверцы. Да, это не итальянские мощеные дороги – наследие Римской империи. Если пойдет дождь, мы завязнем по самые ступицы колес. Поздним вечером въехали в Руан, дилижанс заехал во двор придорожной гостиницы, и пассажиры разбрелись по номерам. Мы с Нормой не стали торопиться и, отряхнув с одежды пыль и умывшись, поужинали.
Компанию нам составил субтильный молодой человек в пенсне – Пьер, как он представился.
Насытившись, прошли в номер и благополучно проспали до утра. Утром наш глубокий сон был самым грубым образом прерван. Кучер ходил по коридору, рукояткой кнута колотил в двери и кричал:
– Пассажиры, скоро отправляемся, поторопитесь.
Пришлось быстро собираться и, ополоснув лицо, стремглав завтракать. Хозяин, видимо, привык к ранним побудкам пассажиров проезжающих дилижансов: наготове были уже омлет, ветчина, жареная курица и вдоволь вина. Только перекусили, как кучер взгромоздился на облучок:
– Садитесь, время не ждет, к вечеру мы должны быть в Эвре. Заспанные пассажиры начали досыпать на мягких сиденьях. Я и сам придремал, мне на плечо положила головку Норма. Офицерик за завтраком опустошил кувшинчик вина и снова храпел, голова его болталась, как тряпичная.
Внезапно дилижанс встал, снаружи послышались громкие голоса, затем грохнул выстрел. Ого, у нас, кажется, неприятности. И я, и офицерик одновременно схватились за ручку дверцы, но первым выскочил он и тут же схлопотал пулю в грудь. По-моему, он не успел ничего понять. А ведь поторопись я – и пуля могла оказаться моею. Я выпрыгнул в дверь и тут же отскочил в сторону. Предосторожность оказалась не лишней, рядом со мной просвистел кистень. Выхватив шпагу, я рубанул нападавшего по шее. Обливаясь кровью, он упал на тело офицерика. Обернувшись, я увидел, что один нападающий держит под уздцы лошадей, двое стоят у облучка, с которого свисает тело убитого кучера. Его помощник стоит с растерянным видом, подняв руки.