Все произошло чрезвычайно гладко. В карете, быстро мчавшейся к Лондону, Клеона наконец-то сидела одна. Ей с трудом верилось, что это не сон.
Перехватив карету по дороге к Холлу, Патрик О'Донован запугал кучера и слуг рассказами об опасной болезни, которой лучше остерегаться. Он направил их на постоялый двор в соседнюю деревню и велел приехать за мисс Мандевилл на следующий день к восьми утра.
Под тем предлогом, что она будет помогать собираться, Клеона уговорила родителей разрешить ей переночевать в Холле. Утром перед отъездом она оставила отцу записку: «К сожалению, Леони пришлось выехать раньше назначенного времени». Выводя на бумаге эти слова, Клеона испытывала угрызения совести оттого, что обманывала человека достойного и праведного, чьи уста, конечно же, никогда не осквернялись ложью. Но неприятнее всего ей было притворяться перед матерью.
– Дорогая моя, я очень рада, что ты едешь в Лондон, – сказала ей мать. – Единственное, что меня беспокоит, так это твоя одежда. Боюсь, родная, мы с отцом позабыли, что ты уже не дитя. Папа в этом не виноват. Мы с тобой знаем, его мысли редко заняты земными делами. Но мне то следовало помнить, что в твоем возрасте я развлекалась на балах и носила красивые платья. Тебе же я не могу дать ни того, ни другого; не представляю, как это можно устроить на папино жалованье!
– Не расстраивайся, мамочка, – ответила Клеона. – Я вполне довольна жизнью. У меня есть Бетси, чтобы ездить верхом, Леони, чтобы шутить и дурачиться, и столько разных дел, что просто некогда вздыхать по веселому обществу! Боюсь только, как бы мне не опозорить тебя. Ведь я совершенно не представляю, что от меня потребуется.
– В том-то и беда, – вздохнула миссис Говард.
Она внимательно пригляделась к дочери, отмечая спутанные волосы и веснушки на носу. Кожа Клеоны, чуть тронутая золотистым загаром, цветом напоминала лепестки чайных роз, что росли под окном кабинета викария и наполняли благоуханием весь сад.
– Я совсем забросила тебя, – почти про себя пробормотала миссис Говард. – Я забыла, что годы летят так быстро.
– Не беспокойся обо мне, мама, – уговаривала ее Клеона. – Тебе нужно заботиться о папе. Как ты сама прекрасно знаешь, на это у тебя уходит все время. Он пропадет без тебя!
– Это верно, – призналась миссис Говард. – Твой отец, Клеона, – святой человек, а святые не думают о повседневных, земных делах. Они до того погружены в мысли о божественном, что могли бы погибнуть от голода, не будь у них жен, дабы ухаживать за ними.
– Точный папин портрет! – Клеона засмеялась. – Но ты, должно быть, знала, что он собой представляет, когда убежала с ним из дома.