– Придётся тебе ещё одну шашечку под нос добавить! – сказал Дима, тоже кашляя.
С этими словами он достал из коробки ещё пару шашек и запалил их.
Одну шашку Дима оставил себе, другую поставил Женьке под самый нос и стал её раздувать. Из второй шашки повалил не только дым, но и полетели искры. При виде искр мысли о пожаре вспыхнули в Женькиной голове с новой силой, и он стал думать, что будет, если дача и вправду загорится.
Всё, наверное, сгорит. И даже бабушкин железный сундук, куда папа с мамой сложили все кожаные вещи и предметы. И ещё Женька подумал, что если Дима прочитает сейчас его мысли, то это будет не так уж плохо. В конце концов, лучше пусть он сам погорит со своими мыслями, чем дача со всем имуществом.
– Дима, – сказал Женька, – ну, ты хоть одну мою мысль уже различил в дыму?
– Нет ещё, – сказал Дима, тоже кашляя и чихая.
«Что же делать? – подумал Женька. – Пока Дима сумеет различить в дыму мои мысли, пройдёт, может быть, час, а может быть, и больше, а дым идёт всё гуще, и искры летят вовсю, и запахло уже чем-то палёным…»
– Сейчас узнаем, о чём он думает… – прошептал Дима.
А Женька, чтобы хоть как-то помочь Диме и спасти положение, начал думать вслух.
– Я, – сказал Женька, – думаю сейчас о том, чтобы пожара не было.
А Дима и не слышал его голоса, он сам заорал:
– Сидишь неправильно! Далеко от дыма сидишь! Так, конечно, никакие мысли не прочтёшь!
– Ничего себе – далеко! И так дышать нечем!
– Надо в самом дыму сидеть! – кричал Дима. – Чтобы мысли дымом пропитались, а дым – мыслями! Вот как надо!
С этими словами Дима сунул запросто свою голову прямо в дым, подержал немного, а потом вытащил обратно. Белое Димино лицо после этого сразу же превратилось в негатив. А по щекам его побежали слёзы. Затаив дыхание Женька повторил Димин манёвр и тоже тихо про себя разревелся.
– Так, – сказал Дима, плача. – Теперь глотни его!
Женька глотнул. Ему уже было всё равно, лишь бы Дима прочитал его мысли про пожар.
– Так, – сказал Дима, чихая, кашляя и плача. – Теперь другое дело! Теперь гораздо лучше!
Может быть, Диме действительно стало лучше, но когда Женька ещё раз сунул голову в дым и потом ещё раз глотнул его, ему сразу стало гораздо хуже. Он опять зачихал и закашлял, а по лицу у него побежали тройные слёзы – одни из-за того, что дым ел глаза, другие оттого, что ему ужасно стало жаль дачу, третьи потому, что Дима и после глотания дыма не смог прочесть ни одной его мысли. А дым стоял над ними, как над морской эскадрой, и спины уже почему-то пекло.
– Сейчас узнаем, узнаем, о чём он думает! – бормотал про себя Дима.