— Твоя очередь вести машину, — усмехнулся Николаев.
— Ладно. — Катала умело придал голосу равнодушие и с трудом вылез из машины. Он был похож на человека, которого внезапно стукнул поясничный радикулит. Распрямившись, он со стоном спросил: — Нико, а что, если Вергельда в Абеше не окажется?
— Думай о хорошем, — напутствовал товарища командир, занимая его место. Ответ Вергельда по телефону был окутан туманом. Он ждет гостей, но в любой момент может выехать в Абеше или даже в столицу.
Сев за руль, Катала обернулся и подмигнул Сюзон:
— Потом твоя очередь вести машину. А я подремлю на руках у Мэрион.
Девочка улыбнулась. Она ела пирожное и испачкалась. Катала наслюнявил палец и заботливо отер пятно с ее щеки.
— Спасибо, — она благодарно покивала на манер козочки.
Каталин пару раз останавливался, завидев впереди огни и мигая дальним светом. Когда транспорт останавливался, все трое выходили из машины в надежде, что встретят Вергельда. Но это было равносильно тому, что искать иголку в стоге сена.
Когда сменивший за рулем Жевун помигал очередной машине, он поймал себя на сумасшествии…
Этот день выдался длинным даже для двужильной Мамбо. Прищурившись, она не сводила глаз с впереди идущей машины, которую Леонардо отпустил далеко вперед.
Уставшая от жары земля отдавала часть своего тепла, и воздух поднимался туманной дымкой. Эта муть, объединившись с разводами на стекле, вырисовывала нереальную картину-мираж: по раскаленному песку убегает за горизонт сказочное животное. Но стоило только тряхнуть головой, как действительно отдаленный объект приобретал знакомые черты автомобиля, передвигающегося в красноватом облаке пыли.
Мамбо провела тыльной стороной ладони по лбу и тотчас отдернула руку. На жирную кожу лица налипло столько пыли, что эту смесь можно было намазывать на хлеб и угощать прихожан храма. Она провела рукой по щеке и подбородку: такая же картина. Подняла солнцезащитный козырек и в щадящем вечернем свете увидела свое отражение. Разводы на лице придали ей вид бойца спецподразделения. Все верно. Впереди решающий бросок. Противник вооружен скрипками, чьи тоскливые голоса невозможно было забыть.
Русские рано или поздно заметят преследователей, но им не уйти на своем универсале от таранного джипа, рожденного под впечатлением этих, где непроходимых, а где ровных, как стекло, мест.
— Все… — прошептала Мамбо отрешенным голосом, словно не сидела на переднем сиденье пассажира, а стояла на табуретке с петлей на шее. И добавила громче: — Давай.
Но громче — не означало громко.
Ниос и Кимби, утомленные дорогой, убаюканные рокотом мотора, спали, обнявшись, на заднем сиденье. И Леонардо задремал — всего пару мгновений назад, тоже не выдержав темпа неутомимой жрицы, и голова его склонилась к левому плечу. Ему приснилась идиллическая картина: он передает управление машиной Мамбо, а сам встает коленями на сиденье. В руках у него винтовка, перед глазами увеличенная панорама, в центре которой мечется цель: вверх, вниз, влево, вправо; она мечется по перекрестью, как рычаг переключения скоростей, но все равно возвращается в исходное положение — точно в центр оптического прицела. Лео нажимает на спусковой крючок, и винтовка дружески толкает его в плечо, оптический прицел подмигивает, вырубая на миг картинку, на тот короткий миг, когда стрелок словно получает удар и свет перед ним меркнет.