«Мое самое громкое задание».
Катала даже подумывал нагрянуть в офис Николаева, оторвать его от дел, спросить, что он думает насчет поездки в Африку. Повод даже придумывать не надо: контрабас-то украли. Надо найти.
Повторный стук в дверь, и Катала, перемахнув через кровать, прошел через кухню к входной двери, оттуда — в сени.
Если непрошеные гости рассчитывали на подобный эффект, то они не просчитались.
Катала застыл, увидев перед собой негритянку — в российской глубинке, где даже белых день ото дня становится меньше. Он был не в состоянии пошевелиться, но вдруг рванул из сеней в кухню. За ним метнулись две тени. Катала натурально забился на кухне — наткнулся на стул, отбросил его в надежде попасть в преследователей, швырнул со стола хлебницу. И рванул в большую комнату, проход в которую был загорожен кроватью. Невысокий Катала наскочил на высокую спинку кровати, перегнулся через нее, не глядя двинул ногой в насевшего на него негра. Вырвался из цепких лап второго и перелез-таки через заграждение. А дальше его буквально заманил просвет между стеной и кроватью — пыльный, замусоренный, ставший усыпальницей для бабочек и мух. Так влетают в капкан звери. Он видел разверзшуюся перед ним пасть подпола, но остановиться уже не мог. Он влетел в проем одной ногой и едва не сломал другую. Приземление оказалось настолько болезненным, что у Каталы зашумело в голове, а к горлу подкатил тошнотворный комок.
Эти трое походили на спецназовцев. Номер первый, воспользовавшись незавидным положением Каталина, набросил ему на голову мешок и туго стянул концы. Второй заломил ему руки за спину, а номер три стянул их капроновым хомутом.
Все. Каталу спеленали, как муху. Он не мог сопротивляться. Каждой клеткой почувствовал, каково барану, над которым завис жертвенный нож.
Его распластали на полу. Его бешеный пульс ощущали две пары крепких рук. Но ни одного стона не вырвалось из его груди. Он снова забился, когда по приказу жрицы ее помощник стал двигать кровать в центр комнаты. Он задыхался в мешке, его убивали образы: кровать превратилась в гроб, скрипящий по половицам, а в гробу Мамбо с раскроенным черепом, готовая уступить место ему, человеку, который до мелочей изучил морщинистое лицо смерти.
Он не видел. Но все слышал. Вот на пол полетел один матрас, потом второй. Тяжелые, зараза, одно мученье с ними. Вот их затолкали в дальний угол комнаты. Теперь кровать превратилась в настоящее ложе, одр, на который Каталу, как тряпичную куклу, бросили два здоровенных негра. Руки ему оставили связанными, а вот мешок с головы сдернули. При ярком свете лампы он отчетливо разглядел лицо негритянки… и не заметил на нем ни одной морщинки. Почему? А… Глюки.