Вроде бы все готово. Они перед совершением культового обряда придержались местного обычая: посидели на дорожку, то есть подчеркнули это минутной готовностью, которая выразилась в пугающей неподвижности.
Наконец из тайника в боковом сиденье один из африканцев извлек холодное оружие, и все четверо вышли из машины.
Поздний вечер. Звезд на небе высыпало — и всему человечеству не счесть. Где-то в середине поселка гавкнула собака, ей поочередно ответили еще несколько псин: поселок на замке.
Они черными тенями прокрались к четвертому от полотна дому. У него нет собаки. Они знали это наверняка. И он сейчас один.
Они действовали примитивно, оттого ошибки в их работе были исключены. Жрица, перекинув сумку, сработанную из грубого материала, постучала в дверь. Так действовала и Мамбо. Мужчины затаились за высоким крыльцом. Как Леонардо и Кимби когда-то.
Она постучала в дверь еще раз — настойчивее, громче. Прошла минута — долгая, как сон, и наконец за дверью послышались шаги.
Вряд ли он спросит «кто там?» — он чувствует себя в безопасности. Что ему может грозить в деревенском доме?
Катала отодвинул кровать от стены в несколько приемов, вынося сначала один край, потом другой. Он был упрямым и не стал убирать тяжеленные пружинные матрасы, вытягивающие под двадцать килограммов. Подцепив отверткой край крышки, он сдвинул ее в сторону, посветил внутрь фонарем. Главное, чтобы мыши не сожрали клубни или ондатры, которые порой заходили, как к себе домой, в сени. Но клубни остались нетронутыми. А вот пакетики с отравой исчезли. Равно как и грызуны, улыбнулся Катала. Года два назад он хранил в тайнике ружье, которое давало ему чувство относительной безопасности. Оно же и напрягало. Он подсознательно прислушивался, в каждом шорохе ему мерещилась опасность. И все тревоги испарились, едва он избавился от оружия.
Температура в погребе была плюсовая. Может быть, три градуса, определил хозяин. Идеальная температура как для клубней, так и для трупов. Как в морге.
Стук в дверь оказался настолько неожиданным, что Катала вздрогнул и резко выпрямился. Невольно втянул голову в плечи, как если бы находился в подполе, где над головой нависают половые доски, покрытые изнутри толстенным слоем пыли и тенетами.
Он выругался. Поперхнулся нервным смешком. Напугался стука. Кого там черт принес? Ответ был прост: кого как не «условного» соседа, который жил за пять дворов отсюда и присматривал за домом Каталина.
Он не сразу откликнулся на стук; в горле застряло «деревенское» «иду!». Он позволил себе полминуты размышлений, и начались они с того, что он обозвал себя дерганым. Все же сказались жаркие дни в Африке, и дергаться он начал на камерунской таможне. Его грубое внутреннее чутье, которое большей половиной торчало в будущем, успокаивало его: «Не ссы, все будет путем. Плохо будет потом». В общем, чем дальше в лес. А вообще ситуацию на таможне держал под контролем Нико. Катала лез на рожон: «Дайте мне скрипку! Щас сыграю!», а Нико держал. Ни один мускул не дрогнул на его лице. А как он сыграл! Звуки «му» до сих пор стояли в ушах. Катала в любой момент мог насвистеть каприччо Нико Паганини. А дальше — как по заглянцевавшейся лыжне: похищение, погони, перестрелки. Что еще нужно для хорошего времяпрепровождения? Настоящее приключение.