Мамбо кричала в нос. Так сильно, что сосуды были готовы полопаться. С заткнутым ртом она могла захлебнуться собственной кровью.
За несколько часов, проведенных вместе, Мамбо и Леонардо сблизились. Причем настолько тесно, что частенько касались друг друга головами. Время от времени Леонардо выпрямлялся, и тогда голова жрицы опускалась на его плечо.
Кто там стучит?
Этим вопросом Мамбо задалась уже после непроизвольного выплеска: «У-у!» И кровь едва не хлынула у нее из носа.
Она боднула головой Леонардо и, когда тот вопросительно округлил глаза, глазами же, орущими от возмущения, показала: «Кричи, кретин!»
И он поддержал соседку. Они промычали вместе, едва стук повторился. А когда в третий раз ударили снаружи, вместе с выкриком упало и сердце жрицы: кто-то из детей балуется.
И снова воспрянула духом. Вдруг к ней кто-то пришел по неотложному делу? Она для многих — мостик к султану. Тогда этот человек, наткнувшись на запертую снаружи дверь храма, обнаружит и запертую изнутри дверь в комнате Мамбо. Сообразит же, что жрица дома! Но почему она не открывает? У нее возникло бы сомнение, родилось подозрение. Она бы высадила сначала одну, потом другую дверь. Она уже бесилась, была готова своими ручищами порвать незнакомца за дверью. Но руки связаны за спиной. И она прикована к столбу, который впору называть столбом позора, пусть он даже культовый, пусть он даже отчасти жертвенный. Но его так или иначе осквернили липкие руки Леонардо. Что делать потом? Заменить столбы или убить Леонардо, тем самым смыв с ритуального предмета следы проказы?
Ну, если этот урод стукнет в четвертый раз…
Прихожанин пошел прочь. Он удалился от храма на двадцать-тридцать шагов, и какая-то мысль, родившая подозрение, заставила его остановиться. Потом он вернулся. Он стряхнул с себя настроение, которое назвал игривым, и отнесся к эксперименту с полной серьезностью и ответственностью. Он оттянул замок так сильно, словно тестировал уникальную пружину, изобретенную на окраине африканского поселения, и отпустил. И — тут же приложил ухо к двери. Поначалу он услышал сухой выстрел замка, который ударил в дверь, как боек в капсюль, потом до него донесся более мягкий звук, и он распознал в нем сдавленный крик изнутри. Сдавленный. Вот в чем дело. В храме кто-то есть. Кто-то отзывается на его стук — на этом опыты можно обрывать. А с другой стороны, эта догадка породила в нем волну эйфории. Гордый собой, он был готов молотить в дверь замком, руками, ногами и головой.
Он уже знал, что делать. Он словно читал мысли жрицы: «Иди и проверь, закрыта ли дверь изнутри». И мысленно отвечал ей: «Иду… Дверь закрыта». Он еще не обежал спаренную постройку, но точно знал это.