— Это кукла вуду, — вдруг сказал Живнов, глядя прямо в глаза капитана. — Мы купили ее в Фумбане. Сувенир. К ней еще идут серебряные сабельки — втыкать в тело. Сейчас я поищу. — Он полез в сумку.
Пограничник громко рассмеялся.
— Это не кукла вуду. Какие же вы простаки! Вас обманули. Нельзя быть такими доверчивыми. Так я позову женщину?
— Да, зовите ее вместе с ребенком.
Живнов стал пусть не героем дня, но героем часа. Он не скрывал улыбки и был похож на Юрия Деточкина после премьеры: самый счастливый человек на этой земле. Как и герой комедии, он сидел на заднем сиденье машины. Но рядом с ним не было конвоиров — только Мэрион и Сюзон, к которой он тоже начал привязываться.
На середине моста через реку Шари, по которой проходила граница с Камеруном, Катала провозгласил:
— Ну вот мы и в Чаде!
А по сути дела, они находились в столице, от центра которой до водораздела всего-то четыре километра. Правда, она сливается с еще одной рекой, и по ней тоже проходит граница.
Протеже второго секретаря французского посольства подвел на первом этапе, и Николаев не исключал серии. Однако без его помощи о втором этапе можно было забыть: адвокат был авантюристом, но, как говорят, не до такой же степени. Тем же ключом Нико открыл для себя столицу Чада: при переходе границы пограничник, возвращая ему документы, стандартно приветствовал его: «Добро пожаловать в нашу страну!» Он слышал что Нджамена — «бестолковый африканский город», но не до такой же степени. Более грязного, похожего на большую африканскую деревню, Нико не видел. Он сравнил его с павлином, извалявшимся в грязи. Катала за рулем машины тоже чувствовал себя новичком. Он то и дело переключал передачи: первая, вторая, снова первая. Трудно передвигаться по улицам, по которой бродят козы и верблюды, где каждому второму вьючному велосипедисту нужно отчаянно сигналить — но все без толку: никто здесь не уступит дорогу машине.
Нико бросил водителю «остановись» и сделал очередную попытку связаться с Юсуфом Дари, и наконец-то услышал ответ. Он предположил, что Юсуф назначит место встречи в центре, однако тот придерживался иного правила. В Нджамене три больших района: христианский юг — а по сути, «дикий запад» на черный лад, мусульманский север, где вся жизнь притаилась за высокими глиняными заборами, и центр с его европейскими кварталами нараспашку. Они встретились на окраине города. Напротив рынка, где продавался скот, стояло множество машин, в основном грузовые и пикапы. В воздухе витал неистребимый смрад мочи и такие же неистребимые мухи, превращающие жизнь домашних животных в ад.