Фелисия, или Мои проказы (Нерсиа) - страница 25

О, самый нежный из любовников! Я вспоминаю слезы, которые пила из твоих глаз, и грусть ускользала прочь, огонь желания возвращался, а ты, ты собирал мою кровь, клянясь, что навсегда сохранишь этот трофей драгоценной победы! Ты желал, чтобы я разделила неведомое мне доселе блаженство… В конце концов ты научил меня побеждать боль и сомнения, и я открыла неисчерпаемый источник сладострастия.

Мы были в отчаянии. «Итак, все кончено? — спрашивала я. — Неужели так будет всегда?» Я безутешно рыдала… Между тем боль стихала; отдохнув несколько минут, я попросила шевалье возобновить усилия, ибо, несмотря на боль, почувствовала нечто сладостное, придававшее мне мужества.

— Приди ко мне, любимый! — восклицала я в приступе сладострастия. — Пусть будет еще одна попытка, пусть я умру, если нужно, но мы наконец соединимся…

И вот точное и сильное движение рушит последний барьер… Ты как будто умираешь от наслаждения, а я — от боли.

Ох уж эти мне сочинители эпиталам, никогда не дававшие юным девам первых уроков удовольствий! С каким энтузиазмом воспевают они восторги первого соития! Несчастная девушка, выданная замуж без любви и безжалостно подчиненная воле мужа, исполнившая жестокий долг, на следующий день после свадьбы подвергается насмешкам глупых родственников! Ах, если бы все люди знали, что приходится выносить женщинам!.. (Хвала Господу, существуют пары, между которыми все происходит иначе!) Если бы они знали, то, во всяком случае, не позволяли бы себе дурных шуточек и глупых комплиментов! В день гибели девственности женщине следует приносить соболезнования.

— Ах, милый мой палач! — сказала я умирающему от счастья д'Эглемону, как только боль отступила. — Значит, любовник мечтает именно об этом — причинять ужасную боль женщине?

Он закрыл мне рот пылким поцелуем и принялся доказывать, что удовольствие всегда наследует страданиям. На мгновение я поверила, но приятная иллюзия длилась недолго. Впрочем, я слишком любила моего счастливого атлета, чтобы отказать ему во втором лавровом венке, которым он хотел себя увенчать… и выдержала до конца его жестокие доблести… Мне было радостно доставлять наслаждение любимому, но я горько сожалела, что сама не получаю удовольствия и вынуждена так страдать. Вскоре участившийся ритм движений, страстные вдохи и покусывания дали мне понять, что шевалье приближается к вершине блаженства… Я же едва ощутила некоторую приятную истому… Пытка моя наконец окончилась, силы мучителя иссякли. Бедный шевалье казался уничтоженным, и я, обвившись вокруг него, прижав его голову к своей груди, сопереживала каждому всхлипу сладостной агонии. Все пережитое было мгновенно забыто: я действительно наслаждалась, чувствуя, что владею тем, что мне было так дорого, заплатив странную дань, которую природа безжалостно требует с нашего несчастного пола. Я получила полное право собирать обильную жатву на поле сладострастия… Мои руки восхищенно гладили великолепное тело любовника, отвечая на ласки, которыми он меня одарил… Д'Эглемон скоро пришел в себя, и мы начали нежную беседу, потом бог сновидений, проказник Морфей подарил нам сладкие грезы и успокоил нас в той счастливой позе, на которую вдохновила Венера.