Фелисия, или Мои проказы (Нерсиа) - страница 34

Пылкая речь Сильвины не слишком мне понравилась, но я справилась с ситуацией, прибегнув к помощи некоторой доли лицемерия. Я уверила тетю, что от всей души желаю ей счастья с шевалье, что не имею на него никаких видов и совершенно его не люблю, впрочем, как и он меня. Человека легко убедить в том, чего он сам желает. Сильвина истолковала то, что я сказала, в свою пользу, рассыпалась в благодарностях и заверениях дружбы. Уходя, тетя заметила, что мне стоит привязаться к монсеньору, тем более, что он, кажется, искренне интересуется мною.

— Я прекрасно знаю монсеньора, — бросила Сильвина, — это серьезный, основательный человек, и душа его так же прекрасна, как лицо.

— Он также весьма великодушен, — добавила я. — Взгляните, как проявляется его любовь. — Я показала Сильвине присланные утром подарки. Она была в восторге.

— Ну что же, монсеньор принадлежит тебе, люби его и будь счастлива.

Вошедший слуга объявил о приходе госпожи д'Орвиль… Сильвина побледнела, но подруга, улыбаясь самым светским и дружеским образом, заявила, что приехала просить нас к обеду.

— Откуда это хмурое лицо, моя дорогая Сильвина? — спросила госпожа д'Орвиль, привыкшая к тому, что в нашем доме ее всегда принимают очень радушно. — В чем дело? Неужели нас может поссорить хорошенький хлыщ? Ты дуешься, даже не узнав, хочу ли я отказаться от него в твою пользу? Ну же, развеселись! Я принесла тебе хорошие новости. Во-первых, от всей души уступаю тебе честь быть разоренной и преданной знаменитым д'Эглемоном. Во-вторых, отдаю тебе также и твоего монсеньора, бросившего на меня несколько заинтересованных взглядов, которого я на несколько мгновений хотела у тебя украсть, — признайся, ты заслуживала маленького наказания! Я убедилась вчера, что сей любезный пастырь создан скорее для того, чтобы наставлять на путь истинный таких овечек, как мы, а не для того, чтобы руководить глупым стадом христианских послушниц. Он слишком честен, чтобы его обманывать, а мне пришлось бы, ибо я почти разорена и должна предпочесть ему русского князя, только что сделавшего мне самое соблазнительное предложение. У меня совершенно нет денег, так что капризничать не приходится! Мне нужно золото — и много… Ты немало денег выжала из монсеньора, так что он мне не подходит. Итак, как здесь обходятся с моим бывшим шевалье? Вас ведь двое, дамы! И наша скромница Фелисия…

Скромница Фелисия покрылась ярким румянцем и готова была лопнуть от досады. Но госпожа д'Орвиль, желавшая просто пошутить, мило щебетала о «взаимной симпатии», о «странности» некоторого соперничества и о том, что д'Эглемон создан в основном для того, чтобы кружить женщинам головы. Потом она рассказала нам — в мельчайших деталях, — как они познакомились и полюбили друг друга (если, конечно, можно быть обожаемой подобным человеком!), как, ради того, чтобы насладиться обществом этого редкого образчика самца, пришлось заботиться о его здоровье и свободе, ибо вконец расстроенные денежные дела привели и то и другое в совершеннейший упадок. «Я уверена, — продолжила госпожа д'Орвиль, — что шевалье д'Эглемон — человек чести и умеет в глубине души быть благодарным за оказываемые ему услуги, но при этом воображает, что женщина, разоряющая себя ради него, себе оказывает услугу большую, чем ему. У него хватает деликатности обещать, что однажды он вернет все, что взял в долг, продолжая брать обеими руками. Он ничего не ценит по достоинству, он — раб своих прихотей, он, подобно древнему римлянину, приковывает к своей колеснице столько безумных дам, сколько способен вообразить. Преуспев в коварном искусстве изображать самые живые страсти, сложенный так счастливо, что способен вынести груз излишеств, от которых могли бы скончаться четверо здоровых мужчин, он прогуливает по миру свой неукротимый темперамент. Шевалье лжет направо и налево, уверенный в действенности своих слов. Опьяненный небывалыми успехами, он слепо бежит к неминуемой пропасти, со страстью, не знающей ни границ, ни тормозов. Я владела им вчера, дорогая Сильвина, ты получила его сегодня, кто-нибудь еще завладеет им завтра. Счастлива будет женщина, которая сумеет удержать его при себе дольше меня!»