Фелисия, или Мои проказы (Нерсиа) - страница 78

Наконец кареты запрягли. Англичанин щедро одарил трактирщика, кинул несколько золотых в толпу, в благодарность за проявленное участие и интерес, и мы уехали, провожаемые гулом приветствий и благословений.

Мы жаждали узнать наконец, кем был тот очаровательный юнец, которого мы волею судьбы увезли с собой. Он предупредил наше, любопытство и очень уверенно, хотя и без дерзости, открылся нам. Вот что мы услышали.

— Вы наверняка находите странным, милые дамы, что я оказался в вашем обществе, не имея чести быть представленным. Вы застали меня в дурной компании, но прошу вас поверить, что я ничем не похож на негодяев, напавших на вас. Я лишен всякого состояния и знаю, что происхожу из дворянской семьи, хотя с первых дней жизни находился в чужих руках. Закончив курс начальной грамоты у дрянного учителя, я поступил в колледж, но ни разу за все эти годы не видел никого из членов моей семьи. За меня регулярно платили скромную сумму, но меня плохо кормили, плохо учили, унижали и били. Вот вам, мои уважаемые дамы, краткое описание моего тогдашнего существования. Вы видите, я довольно высок ростом, но мне всего четырнадцать лет. Жестокая жизнь заставила меня рано повзрослеть. Вот уже несколько месяцев я чувствую в себе силы самому устроить свою судьбу, тем более, что из-за одного отчаянного шага я потерял и ту ничтожную сумму денег, которая полагалась мне от неизвестных родителей. Меня зовут Монроз, но имя это я получил волею случая как псевдоним: директор колледжа сообщил мне, что у него хранятся мои бумаги и он один знает, из какой семьи я происхожу и как мое настоящее имя.

Красавец Монроз замолчал, но мы пожелали обязательно узнать, какой случай привел его в компанию тех солдат и кем он собирался стать.

— Любезные дамы, — ответил он, покраснев, — я сбежал из колледжа, и, клянусь честью, никакая сила никогда не заставит меня вернуться туда. Больше мне сказать нечего. Секрет моего побега таков, что открыть его кому бы то ни было не представляется возможным.

Наше нетерпеливое любопытство удвоилось, мы настаивали на том, чтобы юноша нам все рассказал, он долго сопротивлялся, но в конце концов сдался под нашим натиском и с грустью поведал окончание истории.

— Не знаю, есть ли на белом свете существо несчастнее ребенка, живущего в разлуке с матерью и отцом, отданного чужим, равнодушным людям! Эти палачи со свирепыми лицами, жестоким сердцем и низкой душой не переставали мучить и преследовать меня. Я родился с гордой, порывистой душой, так что страдал больше других. Сделать мои упражнения еще более утомительными и скучными, урезать рацион, не давать спать вволю, лишить перемен и общества друзей — каждый день эти чудовища, которых я ненавидел, подвергали меня подобным унижениям. Но это было еще не самым страшным: лучше было бы, если бы они тоже возненавидели меня, ибо их «привязанность» стала в один прекрасный день самой невыносимой пыткой.